троп, предпочитая следовать по широким трактам, протянувшимся вдоль анатолийского побережья. Впереди себя он выслал конные разъезды, все еще не доверяя посланникам Халиля. Принц слишком хорошо знал коварство великого визиря.

Но вопреки всем подозрениям, путь наш оказался весьма легким и даже холодный, порывистый ветер со стороны моря, не доставлял неудобств. Вскоре мы добрались до Геллеспонта[77], где в небольшой бухте нас уже дожидалось несколько галер под командованием Сулеймана Балтоглу. Раньше мне уже доводилось видеть этого высокого, смуглого болгарина с начисто обритой головой и длинными черными усами. Наша первая встреча произошла во время мирных переговоров в Сегеде, семь лет назад. Тогда он представлял интересы султана, и хотя итогом этих мирных переговоров впоследствии стала новая война, падишах был благосклонен к своему посланнику и вскоре сделал его правителем Галлиполи – важного опорного пункта, который соединял восточные и западные провинции Османской империи.

– Ваше высочество! – склонил голову Балтоглу, когда Мехмед взошел на борт его корабля. – Для меня большая честь сопровождать вас к берегам Румелии.

По его знаку, команда, выстроившаяся на палубе, дружно поприветствовала наследника османского престола и тут же принялась за работу. Благодаря их стараниям и попутному ветру, очень скоро корабли миновали пролив и вошли бухту Галлиполи. Едва вступив на сушу, Мехмед приказал двигаться дальше, но Балтоглу стал уговаривать принца задержаться в его владениях еще ненадолго. Поразмыслив, Мехмед ответил согласием, в конце концов, до столицы было уже недалеко, а его права на престол никто не оспаривал.

В Галлиполи мы провели два дня. За это время Балтоглу не переставал удивлять своим гостеприимством, закатывая в нашу честь такие грандиозные пиры, что Мехмед не преминул поинтересоваться: из каких средств оплачиваются эти торжества. Балтоглу заверил наследника, что на эти цели не потрачено ни одного акче казенных денег.

– Эти проливы всегда изобиловали богатой добычей, – объяснил правитель Галлиполи, пока слуга наполнял его кубок густым тосканским вином, – но до сих пор пираты нечасто появлялись в этих водах – слишком велик риск натолкнуться на венецианские и генуэзские охранные суда.

Сделав глоток и отерев усы, Балтоглу продолжил:

– Зная об этом, я предложил каперам несколько укромных бухт на полуострове, где они могли бы скрываться от преследования, взамен пираты делятся со мной частью награбленной добычи.

В доказательство своих слов Балтоглу продемонстрировал принцу сокровищницу, набитую золотыми и серебряными монетами, драгоценными камнями, украшениями, оружием, изумительными одеждами из шелка и парчи, картинами, редкими книгами в резных и позолоченных переплетах, китайским фарфором и другими диковинными вещицами. Однако эти богатства нисколько не изумили Мехмеда, он лишь еще больше погрузился в свои размышления, в которых пребывал с момента нашего приезда на полуостров.

Но Балтоглу не оставлял попыток произвести впечатление на юного наследника. После очередной трапезы он провел Мехмеда на балкон, откуда открывался прекрасный вид на Геллеспонт. Там, под грохот десятков бомбард, нашему взору предстало грандиозное зрелище. В море один за другим выходили новенькие суда: биремы, триремы, фусты, бригантины и множество небольших лодок. Проплывая мимо дворца, они приветствовали наследника оркестром и восторженными криками. После чего, разбившись на две группы, корабли встали друг напротив друга.

– Они ждут вашего сигнала, – прошептал Балтоглу, обращаясь к Мехмеду. Шахзаде махнул рукой, и в ту же секунду всех оглушил выстрел самой большой бомбарды – это был условный знак. Выстроившиеся в линию корабли тут же устремились навстречу друг другу. Послышались залпы пушек и грохот аркебуз, взметнулись абордажные крюки и багры, десятки людей, выкрикивая какие-то слова мчались по переброшенным мостикам и сцеплялись со своими противниками. Я следил за происходящим затаив дыхание. Мне было известно, что это не более чем постановка, но накал битвы был так велик, что казалось, будто становишься свидетелем настоящего морского сражения.

Баталия длилась по меньшей мере два часа, и зрители, толпившиеся у берега, наблюдали за происходящим с большим удовольствием, криками поддерживая то одно, то другое судно.

Мехмед тоже остался доволен увиденным. После представления он обратился к Балтоглу:

– Ты хорошо потрудился, чтобы угодить мне. Однако я не могу удовольствоваться тем, что османский флот гниет в бухтах или устраивает потешные сражения, тогда как генуэзские и венецианские суда без страха и позволения бороздят воды Мраморного моря и Гелеспонта. Они же насмехаются над нами!

– Но шахзаде, – попытался оправдаться Балтоглу, с опаской глядя на принца, – флот христиан превосходит нас и числом, и оснащением. Их корабли подобны плавучим крепостям. Они надвигаются стремительно, таранят и опрокидывают наши суда, а тех, кто пытается сопротивляться, накрывают шквальным огнем из бомбард и аркебуз.

Слова Балтоглу только разозлили Мехмеда.

– Довольно! – воскликнул наследник. – Я не вижу ни одной причины, почему генуэзцы и венецианцы могут ходить в наших водах, тогда как мы вынуждены прозябать на суше!

Принц оценивающе посмотрел на застывшего в страхе сановника.

– С этого дня я приказываю тебе начать строить корабли, подобные тем, на которых ходят христиане. Найди опытных капитанов, моряков, оружейников и мастеров – всех, кто поможет тебе в этом деле. И поторопись! Скоро я призову тебя, и ты доложишь мне о результатах.

Балтоглу сглотнул.

– Это потребует очень больших затрат…

Легкая улыбка тронула губы Мехмеда.

– Средства на это у тебя есть, – снисходительно сказал принц. – Ведь ты сам показал мне свою сокровищницу, которая к тому же регулярно пополняется.

Правитель Галлиполи стал белее снега. Вероятно, он уже проклинал себя за то, что осмелился похваляться своими тайными богатствами.

Не дожидаясь ответа, Мехмед проговорил.

– Учти, мне нужен большой и сильный флот с хорошо обученными командами и опытными командирами. Ты понял меня?

– Д-да, государь, – тихим голосом проговорил Сулейман Балтоглу, судорожно прикидывая, в какую сумму ему обойдется грандиозный замысел молодого повелителя.

* * *

На следующее утро мы вновь двинулись в путь – столица бурлила, ожидая своего нового султана, и не следовало испытывать терпение толпы. Примерно в дне пути от Эдирне Мехмеда встретил большой конный отряд сипахов, посланных великим визирем, чтобы обеспечить будущему султану надлежащий эскорт. Еще несколько отрядов присоединилось позже, когда мы оказались в предместьях столицы. К этому времени серое февральское небо заволокло тучами, так что мы решили продолжить путь на рассвете, проведя ночь в придорожном караван-сарае.

Хозяин был обескуражен, завидев столь важных особ в своем заведении. Целый вечер он хлопотал на кухне и готовил ночлег для султана. В конце, окончательно вымотавшись, он незаметно выскользнул в конюшню, где и уснул, предоставив гостям самим распоряжаться в его доме.

С наступлением темноты сипахи оцепили здание караван-сарая со всех сторон, их товарищи, которым только предстояло заступить