положив под голову свой плащ, я попытался последовать примеру своих соседей, но из головы никак не выходил тот странный разговор с Мехмедом.

В ту ночь сон не приходил ко мне до самого утра.

* * *

Едва хмурое зимнее небо озарилось светом нового дня, мы двинулись в дорогу. До столицы оставалось уже совсем немного и вскоре мы увидели взмывающие ввысь шпили минаретов.

Ворота города были открыты настежь, а навстречу нам двигалась многолюдная процессия. По древнему обычаю все шли пешком, ведя лошадей под уздцы. Впереди этой колонны брел сам великий визирь – Халиль-паша. Вид у него был печальный и торжественный одновременно – в городе все еще продолжался траур по случаю смерти султана Мурада.

Когда между нами оставалось не более полумили, толпа остановилась и начала оплакивать умершего султана. Мехмед, следуя заведенному порядку, тут же спешился и, в сопровождении своей свиты направился навстречу жителям города, чтобы разделить с ними их печаль. Завидев наследника, великий визирь и все вельможи почтительно склонили головы в знак приветствия. После чего к Мехмеду подвели чистокровного арабского скакуна, на котором он, в сопровождении сановников и жителей Эдирне вступил в город.

Горожане глядели на принца с любопытством – словно пытаясь угадать: станет ли он продолжателем дела своего достойного отца или страну вновь ожидает смута, как это было в период его прошлого восшествия на трон?

Первым делом Мехмед направился во дворцовую мечеть Эдирне, где в изукрашенном резьбой и бархатом гробу покоилось тело султана Мурада. Никого не допуская к себе, наследник провел в мечети целый день и почти всю ночь, а когда на следующее утро, пришло время провести церемонию опоясывания, он сам вышел к изумленным вельможам. Усталый, с лихорадочным блеском в глазах – он глядел на своих бывших наставников и учителей как на подданных. В изумленной толпе кто-то прошептал:

– Этой ночью у нас родился султан.

Для закрепления титула оставалась лишь небольшая формальность – Мехмеду во второй раз предстояло опоясать себя мечом великого предка – Османа Гази, что и было сделано с обыкновенной для такого мероприятия пышностью, в присутствии высочайших сановников и дворцовой гвардии – капыкулу.

Восшествие Мехмеда на трон все восприняли по-разному. И если одни, связывали с ним свои главные надежды, то у других не было оснований рассчитывать на милость нового султана. К последним относились великий визирь Халиль-паша и его верный сторонник – Исхак.

Зато в столицу отовсюду стали прибывать бывшие учителя и наставники Мехмеда. С большим почетом ко двору был принят Ахмед Гюрани, который когда-то привил будущему султану любовь к наукам (по слухам – с помощью розог), явился в Эдирне и Турахан-бей, пожилой полководец, ветеран многих битв. Евнух Шехабеддин, заклятый враг христиан и ярый сторонник войны, приобрел новые полномочия и стал одним из главных советников нового повелителя.

Наконец, вернулся из далекой ссылки любимый друг Мехмеда – Заганос. Этот человек не утратил своего острого ума и смекалки, но стал мстительнее и злее. Он всей душой ненавидел великого визиря, который в свое время изгнал его из столицы и теперь мечтал сам занять его место.

Судьбы всех этих людей решились на приеме, который новый султан устроил для приближенных. В большом, просторном зале, посередине которого, на золотом троне восседал Мехмед, собрались все знатные и влиятельные люди Османской империи. Здесь довелось оказаться и мне, хотя среди столь представительных вельмож я не мог чувствовать себя достаточно комфортно и лишь встреча с моим давним другом – Махмудом, скрасила неловкость момента.

Далее я наблюдал за тем, как к трону один за другим подходят паши и беи. Падая ниц перед султаном, они целовали край его длинного шелкового кафтана и клялись в бескрайней преданности новому государю. Это продолжалось достаточно долго, но Мехмед ничем не выдал своего утомления, наоборот, его величественная осанка и надменный взгляд говорили о том, что он наслаждается своей новой ролью.

В отличие от остальных великий визирь и другие представители дивана не спешили к трону. Они еще не знали своей участи и заметно нервничали. Вскоре Мехмед обратился к ним.

– Почему робеют визири моего отца? – громко спросил он, приглашая их занять свое привычное место возле трона.

Когда это произошло, Халиль, набравшись смелости, сделал шаг вперед и громко сказал:

– Я много лет служил вашему благородному отцу, и видит Аллах, мои заботы всегда были направлены на поддержание мира и благополучия в государстве османов, которое расцвело подобно цветку под лучами справедливого правления султана Мурада. Отныне вы – надежда нашей империи, и для меня будет большой честью служить вам там, где вы сочтете нужным.

С этими словами Халиль снял со своего пальца увесистый перстень с государственной печатью – символ власти, и покорно протянул его султану.

Выслушав речь великого визиря и взглянув на перстень, Мехмед задумался. В огромном зале воцарилась звенящая тишина – затаив дыхание все ждали, какое решение примет молодой властитель. Наконец, выдержав необходимую паузу, Мехмед произнес:

– Ты действительно сделал немало для нашего государства, Халиль. Твое преданное служение – пример для многих и поэтому я желаю, чтобы ты остался на том же посту, который занимал прежде, при моем незабвенном отце.

В накалившейся тишине послышались вздохи разочарования и радости – такого решения не ожидал никто и лишь страх перед гневом султана заставил придворных сдержать свои эмоции. Халиль застыл, словно пораженный молнией, а когда пришел в себя, поспешно припал к краю султанского халата, пожелав Мехмеду долгих лет счастливого правления, и занял привычное место по правую руку от трона, словно опасаясь, что молодой владыка изменит свое решение.

Я бросил короткий взгляд на Заганоса. Сановник, шокированный поступком султана, стал мрачнее тучи. Еще бы, ведь заветная печать опять ушла у него из-под носа. Видимо, желая смягчить досаду своего учителя, Мехмед вскоре назвал его имя, а когда гордый албанец вышел вперед, назначил его вторым визирем. Таким образом, Заганос стал третьим лицом в государстве и теперь между ним и вожделенной должностью великого визиря стоял лишь непотопляемый и ненавистный ему Халиль.

Исхак-паша, смещенный со своего поста Заганосом, получил в управление всю Анатолию, что вполне удовлетворило амбиции бывшего визиря. Кроме того, Мехмед выказал ему великую честь, доверив сопровождать тело своего отца в Бурсу. Там останки султана будут захоронены в гробнице рядом с мечетью, которую когда-то построил Мурад, указав при этом место своего погребения – в небольшом тихом саду, под журчание фонтана и пение птиц. Хотя бы после смерти он найдет покой, в котором