Я и правда чувствовала себя превосходно. И даже теперь, с округлившимся и изрядно потяжелевшим пузом, не ощущала никакого неудобства. Напротив, млела от блаженства, когда Лаар поглаживал животик.

Вот и сейчас он вновь положил ладонь под грудь и скользил пальцами по изрядно натянувшейся ткани хитона. А потом и вовсе склонился ко мне и прижался губами к шее.

— Лаар, ну не здесь же! — возмутилась я.

— Ну ты же не хочешь идти в шатер. А я успел соскучиться.

Уже? Мы ведь только пару часов назад там были!

А теперь я точно никуда не пойду! Иначе мы наверняка задержимся и я пропущу появление родового замка.

Пихнула Лаара локтем, чтобы не отвлекал от созерцания пейзажа. Муж усмехнулся за спиной, однако шалости прекратил, накрыл мои руки, лежащие на борту корабля, своими ладонями.

Все же я была права, когда утверждала, что впредь Лаар станет выполнять все, чего я ни захочу. Так и было.

Почти…

Да и не просила я ничего невыполнимого. Но все равно была приятно удивлена, когда муж разрешил мне повидаться с отцом. Впрочем, возможно, на то была еще одна причина.

Созданное из сока Цветка Смерти зелье дало свои результаты. Жены Лаара постепенно поправлялись. А некоторые к моменту нашего отъезда и вовсе успели окончательно выздороветь.

Признаться честно, я опасалась, что они вернутся во дворец и, как и положено полноправным женам, станут выполнять все связанные с этим обязанности. Но Лаар сразу меня успокоил. Сказал, что хоть девушки и выздоровели, но их запах больше не притягивает его. А после очень наглядно и долго доказывал в постели, что никто, кроме меня, его не интересует. Я и сама чувствовала это. Связь, что, подобно незримой нити, протянулась меж нами. Совсем тонкая, невесомая, но при этом прочная, как канат.

Выздоровевших девушек Лаар отпустил восвояси — разрешил вернуться домой к родным и близким. Тех же, кому некуда было идти или кто не захотел вернуться в прежнюю семью, было решено поселить в летней резиденции, которая сейчас заново отстраивалась. К нашему возвращению из Туэнга там наверняка все будет готово, чтобы принять исцелившихся девушек. Так что, думается мне, с ними мы больше не встретимся. И с одной стороны, не по-людски это как-то. Вот так, даже не поговорив. А с другой — не мне судить Лаара. Все же он слишком многое вынес, чтобы требовать от него большего.

В лицо ударил особенно сильный порыв ветра, ладья повернула, повинуясь быстрому течению, плавно входя в изгиб полноводного русла. Я затаила дыхание и вцепилась пальцами в деревянные борта. И почти сразу увидела его — каменный замок, стоящий на высоком берегу. Закатное солнце золотило витиеватые узоры на грубо отесанном камне, высвечивало башенки и узкие окошки. Над зубчатыми стенами трепетали нарядные знамена: наше родовое — серебристо-синее и красное с черным — знамя раан-хара. Нас ждали, и ощущение этого заставляло сердце петь.

— У меня для тебя есть подарок, — вдруг произнес Лаар и протянул мне длинную шкатулку, сработанную из красного дерева.

Даже не подозревая, что находится внутри, я приняла подарок и с интересом откинула резную крышку. На мягком пурпурном бархате покоилась длинная тонкая игла и несколько округлых флаконов с чернилами — набор для нанесения татуировок.

Вопросительно покосилась на мужа.

— Я подумал, раз у тебя есть метка, то мне тоже не помешает сделать одну.

Лаар улыбнулся, а я неосознанно коснулась запечатанного меж бровей камушка.

— Ты… ты хочешь, чтобы я ее нанесла? — спросила, заикаясь, слишком уж неожиданным было подобное предложение.

— Конечно! Кто же еще?

О боги…

Кажется, он это действительно всерьез!

Думала ли я когда-нибудь, что мой муж, раан-хар, у которого десяток законных жен, захочет получить брачную метку? От меня?

И конечно, я не могла ему отказать.

И уже на следующий день на левой щеке раан-хара, прямо под глазом красовался крохотный полумесяц. Насыщенно-черный даже на смуглой загорелой коже, слишком яркий, слишком заметный. Дающий ясно понять, что этот потрясающий, сильный, красивый, невозможный мужчина всецело принадлежит лишь мне одной!