— Я не… не думал… не хотел. — Слова с сипом пробивались сквозь сдавленное горло. — У меня было видение. Цветы мако… в ее спальне… Я подумал, что это знак.

Старец закашлялся, судорожно хватаясь за каменную ладонь, стиснувшую шею. Раан-хар отпустил, швырнул худосочное тело Ведающего обратно на кушетку.

— И как мне после этого доверять тебе? — выкрикнул в бешенстве. — Ты хоть представляешь, что я почувствовал?

— Я рад, что ты не разучился чувствовать, Лаар.

— Рад?

Ярость билась внутри, такая обжигающе хлесткая и разрушительная, что Лаар с трудом сдержался, чтобы не порвать Ведающего на части. Остановило лишь то, что Сириш был слишком стар и беспомощен по сравнению с раан-харом. Если б не это, давно бы корчился от боли и глотал кровь из переломанного носа.

— Да, как ни странно. Вот только я надеялся, что мое видение приведет к появлению наследника, а не к тому, что ты решишь отослать жену.

— Ты просчитался!

— Я просто следовал тому, что видел. Ты же знаешь, видения всегда показывают желаемое будущее.

— Или неизбежное, — заученно вымолвил Лаар — и вдруг все встало на свои места.

Быть может, видения Сириша не так уж и бесполезны. И это и вправду знак. Знак, что он должен отослать Катару, иначе случится в точности то, что он испытал от запаха цветов мако.

— Значит, не передумаешь? — в последний раз спросил старец.

— Нет.

— Мне отправляться на поиски новой жены?

— Делай что хочешь…

* * *

Мне надлежало отбыть на рассвете следующего дня. Все вещи уже были собраны. У ворот ожидала загодя груженная кибитка. А я сидела посреди огромной пустой постели в своих старых покоях, ненавидимых всей душой.

Лаар не пожелал провести со мной даже эту последнюю ночь. Отправил восвояси, отговорившись тем, что мне следует хорошенько выспаться перед дальней дорогой.

Можно подумать, в одиночестве у меня это выйдет лучше, чем с ним!

И в голову лезли всякие глупые мысли. Совершенно бредовые и беспочвенные. Почему-то представлялось, что он сейчас с другой. Целует и ласкает, как прежде ласкал меня. Или, напротив, берет грубо и по-хозяйски, лишь бы сбросить накопившееся напряжение.

Лаар не прикасался ко мне все эти дни, и я не представляла, как он может обходиться без близости так долго. Особенно учитывая тот факт, что мы спали в одной постели. Может, поэтому он и загонял себя, выматывал, чтобы не оставалось сил и желания ни на что другое?

Я же так успела привыкнуть к его порывистому нраву, что сходила с ума от неудовлетворенного желания. Тело изнывало без его прикосновений. А сердце ныло от тоски.

И, боги, я не хотела так! Не хотела уезжать! Не хотела оставаться одна. Ни этой ночью, ни вообще!

В конце концов, у меня тоже есть свои мысли и желания! Когда он уже это поймет?!

Горько усмехнулась собственным мыслям. Судя потому, что я завтра уеду, — никогда.

Порывисто поднялась с постели, накинула на плечи шелковый халат.

— Куда вы, рани? — Хальди, расчесывающая перед сном мои волосы, тут же подорвалась с места.

— К мужу. Ложись спать — не жди моего возвращения.

И, не дожидаясь ответа, вышла из комнаты. Прошла знакомыми коридорами прямо до хозяйских покоев.

Стоящие на дверях стражи без колебаний распахнули передо мной массивные створки.

Я с трудом сдержала истеричный смешок.

Забавно. Сначала меня не впускали в покои мужа, потом не выпускали, а теперь, когда уже все кончено, открывают по первому требованию…

Впрочем, возможно, еще удастся что-то изменить. Иначе бы я не была здесь.

И все же рука, потянувшаяся к двери спальни, дрогнула. Но лишь на мгновение — я тотчас откинула ненужные страхи.

Это мой последний шанс. Да и хуже все равно уже не будет.

Лаара застала дремлющим на кровати. Он даже не разделся, так и лежал в одежде поверх расшитого покрывала. Я тихонько скользнула внутрь, притворила створку и прошла к постели. Аккуратно присела на самый край. А потом и вовсе забралась с ногами, откинув никому не нужную скромность. Погладила мужа по шершавой щеке. Лаар сонно завозился, и, не дожидаясь, пока он откроет глаза, я прижалась к его губам.

Тут же почувствовала жесткие пальцы, вцепившиеся в плечи. Лаар отодрал меня рывком.

— Катара? Ты что здесь делаешь? — Глаза изумленные и пока еще сонные, но уже стремительно темнеющие. И взгляд скользит по лицу, трогает губы, обрисовывает скулы и шею, задерживается на выемке между ключицами.

— Не могу уснуть без тебя, — соврала, не задумываясь, и вновь потянулась к его губам.

На сей раз так просто разорвать поцелуй у Лаара не вышло. И он ответил, всем телом подавшись ко мне.

Вот мрак, а я ведь боялась, что разонравилась ему. Да и он, кажется, всеми силами пытался меня в этом уверить. Вот только губы его говорили об обратном.

— Ты не должна быть здесь. — Раан-хар все-таки разорвал поцелуй. Голос его был хриплым, а дыхание прерывистым: кажется, мой поцелуй не оставил мужа равнодушным.

— Но я уже здесь.

И, окончательно осмелев, я перекинула ногу через его бедра. Уселась сверху, оперевшись ладонями на широкую мужскую грудь.

— Что ты творишь? — Лаар вцепился в мои бедра. Вот только не понять, хотел ли помешать или, напротив, притянуть ближе?

Но я чувствовала его жар, желание, бившееся в каждой клеточке напряженного тела, твердого, словно камень, горячего, как раскаленное железо.

— Катара, прошу тебя… не надо…

— Почему? — Я и правда не понимала и потому продолжила целовать. Знала же, что он тоже хочет. Мощное тело подо мной было словно в огне. Горячее, твердое, напряженное. И мужской орган отчетливо упирался мне в ногу.

Так чего же он протестует?

— Не хочу опять травить тебя. Пожалуйста, не вынуждай…

Слова мужа заставили отстраниться.

Чего-то подобного я, наверное, и ожидала. Или, может, надеялась? Мечтала? Верила, что он не трогает меня, потому что боится заразить. Я ведь помню выражение его лица тогда, когда мы оба думали, что все уже кончено.

Да и сейчас, заглянув в серые глаза, увидела в них застывшие муку и мольбу.

Вот только не понять, о чем он молит: чтобы я остановилась и ушла или чтобы продолжила?

Не отрывая взгляда от лица Лаара, скользнула по его напряженному органу. Всего одно крохотное движение, да еще через одежду, — но Лаар откинул голову и застонал сквозь стиснутые зубы.

— Катара, пожалуйста…

Но я уже все решила. В конце концов, могу я хоть раз в жизни решить что-то сама?