— Да что ты себя позволяешь, продажная шлюха!!! — закричала шесса Гранщар. — Я всем расскажу, я…

— Расскажите. Тогда я подам на вас жалобу. Даже не я, а шиисс ШиЛарон это сделает.

— У вас нет таких прав. Шиисс ШиЛарон…

— Поддержит любое мое решение. Это вы забываетесь, шесса Граншан. — Анне вдруг захотелось закрыть глаза и представить, что ничего этого на самом деле не происходит, но она держалась. Вспоминала тетушку Полин, которую было невозможно поколебать в ее уверенности, даже когда она была не права. Думала о Рейджене и заставляла себя говорить. Она должна справиться. Она — благородная шиисса, урожденная ШиВар. Ее матушка управляла огромным, не намного меньше Ларона, замком. И никто никогда не ставил ее власть под сомнение. А Анна всегда была хорошей дочерью, послушной, прилежной. — Вы забыли, что, несмотря на свое особое положение в замке и некоторое… попустительство, что выказывали вам шиисс Рейджен и я, вы… всего лишь прислуга. Не больше и не меньше. Чуть выше по рангу, чем горничные, но… все равно прислуга. И потому, я повторяю в последний раз: вы уволены, извольте убраться из моего дома, пока я не приказала вышвырнуть вас за ворота.

Анна медленно двинулась вокруг стола. Она не сводила взгляда с раскрасневшегося лица шессы Граншар. Приближалась. Шаг за шагом, пока не остановилась почти вплотную к уже бывшей экономке. И тихо добавила:

— А если посмеете порочить мое имя и склонять его на каждом шагу, подумайте о том, кто вы, а кто я. Даже… даже если допустить, что я не супруга шииссу ШиЛарону, вам со мной не тягаться.

Высказав все это в лицо ошарашенной экономке, Анна вышла из кабинета, оставив дверь распахнутой. Она блефовала. И боялась. Понимала прекрасно, что вряд ли может противопоставить шессе Граншар хоть что-то. Но она верила Рейджену и верила в Рейджена.

И потом, давно следовала поставить зарвавшуюся экономку на место. Но на душе все-таки было тревожно. Еще и это ненастье, что ближе к вечеру разыгралось не на шутку. И раздражение, что терзало молодую шииссу весь день. Анна словно предчувствовала беду, но не знала, с какой стороны она придет.

А спустя несколько часов вернулся Рейджен.

Они ужинали только вдвоем. Это стало их традицией, неким обрядом, который повторялся каждый вечер, если Рейджен оставался в Лароне. Он не любил напыщенных трапезных и больших гостиных, терпеть не мог, когда во время еды вокруг вертятся слуги или кто-то пытается отвлечь разговорами. И потому им всегда накрывали в будуаре Анны, возле камина. Слуги расставляли тарелки и исчезали, а они оставались только вдвоем. Первое время Анна не знала, как относится к такому поведению, терялась, но затем… ей тоже понравились эти тихие вечера. Разговоры о замке и планы на будущее, которые они строили на двоих. Понравилась уютная тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в камине, да тихим стуком приборов, редкие переговоры, пока не утолен первый голод.

У нее никогда раньше не было ничего подобного. В детстве они редко сидели за столом с родителями. Матушка слишком яро следовала традициям и правилам этикета, по которому детям нечего было делать за одним столом со взрослыми, и Анна чаще всего ела у себя в детской, в одиночестве. Исключение составляли редкие чаепития, когда собиралась вся семья. А к ужину в их родовом замке почти всегда бывали гости. Когда же матушки и брата не стало, Анне как-то вот совсем было не до традиций, приходилось выживать да и поесть-то в те времена не всегда удавалось.

В особняке тетушки Полин, она была предоставлена сама себе, ей не с кем было садиться за стол, потому она предпочитала есть так же в собственной комнате, без сотрапезников. И даже в те редкие дни, когда шиисса Амодири пребывала в собственном особняке, а не вкушала все плоды разврата в королевском дворце, их график никогда не совпадал.

В доме шииссы Найтвиль, приемы пищи также были подвержены строгому распорядку.

И только здесь, в Лароне, все пошло не так.

Но ей нравилось. На самом деле нравились эти вечера, вдвоем с Рейдженом. Словно они… настоящая семья.

А в этот вечер Анна нервничала. Кусала губы, ковырялась в тарелке, не в силах проглотить ни кусочка. Собиралась с силами, чтобы рассказать о произошедшем. Рейджен тоже был мыслями где-то далеко. Ел медленно, задумчиво пережевывая каждый кусок и с разговорами не приставал.

Наконец, шиисса собралась с духом, набрала в грудь воздуха:

— Я уволила шессу Граншар, — выпалила на одном дыхании и опустила голову, чтобы не встретиться с Рейдженом взглядом. Было страшно увидеть в его глазах порицание или неодобрение.

Стало тихо. Только дрова потрескивали в камине. Анна молча ждала. Рейджен тоже не спешил ничего говорить. Наконец, девушка не выдержала, робко подняла голову и встретилась с внимательным взглядом карих глаз.

— Надолго же тебя хватило, — усмехнулся Рейджен. — Я думал, ты сдашься раньше.

— Вы… — удивление было настолько велико, что она не сразу нашлась, что сказать. — Вы не… не будете ругать меня?

— А должен? — удивленно приподнял одну бровь мужчина и потянулся за графином с вином. Налил себе, затем встал, добавил янтарного напитка в бокал Анны, безмолвно вернулся на свое место.

— Но как же… она же… столько лет проработала в замке, знала досконально здесь каждый камешек и…

— И ты видела, во что она превратила Ларон за последние шесть лет, — покачал головой Рейджен. — Я удивлен уже тому, что ты терпела так долго. Впрочем, скорее не удивлен, — он улыбнулся краешками губ и сделал глоток вина. — У тебя просто бездна терпения. Это восхищает. Я бы уволил ее уже на второй день своего пребывания в замке, — Рейджен сделал еще один глоток вина, одобрительно кивнул и добавил: — Впрочем, нет, меня так и подмывало уволить эту старую моралистку уже тогда, когда она стала учить меня при нашей первой встрече.

— Тогда почему вы этого не сделали?! — воскликнула Анна. — Зачем оставили ее в замке?

— Родная, — покачал головой мужчина. — Мне казалось, что еще несколько месяцев назад мы с тобой договорились о том, что всеми делами внутри замка ведаешь ты. Ты командуешь прислугой, следишь за ремонтом, ну и что там еще положено делать благородной шииссе. Прости, но вмешиваться в женские разборки мне было как-то не с руки. К тому же, создавалось впечатление, что вы с Граншар неплохо поладили. По крайней мере, ты не жаловалась на нее.

Анна закусила губу и опустила глаза. А ведь Рейджен прав. Во всем прав. Даже ее отец никогда не вмешивался в отношения между матушкой и слугами. Мог, конечно, отчитать какого-нибудь наглого лакея или накричать на нерасторопную служанку, но особо и не интересовался тем, что происходит в этом царстве. Да матушка и не позволила бы ему этого. В любом доме подобными вещами занимается женщина — жена, хозяйка.

— Простите, — она неловко пожала плечами. — Теперь придется искать новую экономку. А если шесса Граншар пустит слухи по округе, то…

— То ей никто не поверит. А если и поверит, тебе-то что за дело? Люди всегда сплетничают, от этого не скроешься. Самая большая ошибка шессы Граншар в том, что она забыла о том, кто она есть и какое положение занимает в замке. Она возомнила себя хозяйкой. Стала считать этот замок своим домом. А этого допускать было нельзя. Слуги не должны получать столько свободы и прав, они — слуги, и только.