– Познакомься, Мандаринка, это мой голем… такой же, как у твоего героя Ганнибала.

Каминская настороженно отвечает, смотря в листок:

– Он не опасен? Но…Как тебе это удалось?

Колосов встаёт с кровати и резко меняется в лице.

– Чего только не сделаешь ради мести…

Каминская продолжает играть, спросив:

– Месть?! Кому? За что?

Колосов отвечает ей хладнокровным тоном.

– Твоим убийцам за то, что забрали у меня жизнь!

Каминская изображает ужас на лице, правдоподобно бледнея, ещё более испуганно кричит:

– Я умерла! Но как… Когда?

Он отвечает:

– Три года назад. Ты упала с моста, покончив с собой – такую легенду приняли в полиции.

Каминская изображает задумчивый вид.

– Странно…Но я ничего не помню. Как такое возможно?

Колосов берёт её за руки и, улыбаясь и дрожа всем телом, будто от нетерпения говорит:

– Сегодня я отомщу за тебя, любимая…Твой убийца здесь, я давно готовил нашу встречу.

Кусая губы от напряжения, она встаёт и, сделав несколько шагов, неожиданно останавливается возле Колосова, и её лицо вдруг искажается от ужаса. Она кричит и закрывает лицо ладонями.

Колосов подходит и крепко её обнимает.

– Вспомнила?

Каминская с пренебрежительно осмотрела зрителей.

– Это он. Помнишь, я тебе рассказывала про своего начальника и про то, что он хотел сделать меня своим заместителем. Он был другом моего папы, они когда-то служили вместе. Александр Викторович его звали, у него ещё был сын, жутко избалованный тип.

Колосов с презрением окидывает взглядом зрителей, затем устремляет его на Каминскую и кивает ей в ответ:

– Помню…

Она продолжает:

– Он погиб при загадочных обстоятельствах, и сын занял его место…

Колосов прерывает её, сухо ответив:

– Да, это он убил своего отца ради того, чтобы занять его место и…

Остановившись, дрожащими губами, медленнее, почти плачущим голосом:

– Тебя. Потому что ты всё знала…Он здесь, в этой толпе.

Колосов резко поворачивается к зрителям и указывает в сторону Рудака и Исаковского.

Рудак заискивающе улыбается и отходит в сторону, загорается прожектор и Исаковского ослепляет. Тот в панике начинает прорываться сквозь толпу людей, закрывая ладонью слепящий глаза свет. Но толпа не расходится, словно стоит непроходимой стеной, грудой сплошных тел, плотно прижатых друг к другу.

Слышится ликующий голос Рудака:

– Он здесь, я берёг его для тебя, Создатель!

Исаковский не выдерживает и грозно кричит, зажимая в руке кнопку тревожного вызова телохранителей:

– Я вызвал свою охрану! Ваш розыгрыш не пройдёт вам даром.

У него звонит телефон, и он, приняв вызов, резко кричит в трубку:

– Где вы, черти! Меня тут прессуют. Я возле сцены!

В зале слышится выстрел.

При тусклом освещении, идущем со сцены, видно, как плотно прижатые тела начинают отходить друг от друга, создавая тем самым длинный проход от места, где прозвучал выстрел, и до сцены.

Исаковский, увидев своих телохранителей, поспешил к ним навстречу.

Посреди сцены при свете ярких ламп стоял Колосов, его руки были убраны в карманы брюк, лицо выражало ехидную насмешку, и одновременно с этим была чуть заметна мрачность в его взгляде. Он смотрел на Рудака и рукой указывал ему на телохранителей, тот торжественно улыбался и начинал кланяться.

– Что происходит, Ярик? Где Гри? Я ничего не могу понять, – потерянным голосом говорила Каминская, сидя у живого манекена на кровати, со страхом смотря на происходящее.

Колосов, достав что-то из внутреннего кармана пиджака, растворил странного вида порошок в бокале шампанского. Повернувшись, с доброй и ласковой улыбкой подошёл к Каминской и, протянув бокал, успокоил её:

– Не беспокойся, Элен…Мы победили, как и хотели. Гри сейчас подойдёт, он вызывает полицию.

Каминская с усталым видом, не теряя своей привлекательности, мило улыбнулась.

– Я готова записать его признание.

Смотря, как силуэт Исаковского удалялся сквозь коридор из толпы, вздохнув, добавила:

– Если, конечно, ещё нужно… Он уходит.

Колосов, не повернув головы, улыбаясь, ответил:

– Сейчас Гри его вернёт, а пока выпей со мной за нашу победу.

Каминская изумилась:

– Сейчас?!

Колосов кивнул в ответ.

Она достала диктофон и вдруг обратила свой взгляд на его живого двойника и, съёжившись от охватившего её ужаса, спросила:

– Что это за чудо? Живой манекен? Для меня это тоже сенсация… Какого уровня ты достиг в своей мастерской? Пожалуй, с тебя интервью и по этой части, – она засмеялась и сделала глоток шампанского.

Колосов, внимательно наблюдая за ней, весело произнёс:

– Обязательно, Элен.

Пока она пила шампанское, он внимательно, словно гипнотизёр, следил за её движениями.

Она выдохнула, будто задыхаясь, и, закрыв лицо рукой, проговорила:

– Фуух… Что-то мне нехорошо. Всё, для моего усталого организма на сегодня шампанского достаточно.

Неожиданно прозвучал ещё один выстрел, и Каминская, вздрогнув, обратила внимание на толпу.

Сжатого в крепких пальцах собственных телохранителей, на сцену силком вели кричащего и брыкающегося Исаковского.

Колосов как ни в чём не бывало поднялся и, продолжая улыбаться, подошёл к столу и похлопал по нему.

– Вы что делаете? Что это значит? Будьте прокляты, продажные твари! – кричал Исаковский в тот момент, когда верзилы, положив его на стол, начали связывать его наручниками и цепями.

Колосов, широко улыбаясь, нагнулся над ним.

– Мне кажется, вы поняли, кто я такой.

Сказав, он обошёл стол вокруг и пальцем приказал громилам поднести ближе к нему своего двойника, сидящего рядом с засыпающей Каминской.

– Что происходит? – сказала та и повалилась без сознания на кровать.

– Что же ты хочешь от меня, признания? Да пожалуйста! Это я убил Марину Волкову, и эти, кто сейчас рядом с тобой, суки… Столкнули её с моста по моему приказу.

Исаковский захлёбывался от слюны и, яростно шипя, продолжал:

– Более того, послушай. Когда я насиловал её, она даже не сопротивлялась. Отчего это? Ты что, импотент?

Он злорадно смеялся одновременно от радости и жгучей ненависти, сплёвывая пенящуюся слюну, боясь захлебнуться.