Тогда благосостояние монастыря настолько возросло, что он сам не раз приходил на помощь запорожскому Кошу в годину каких-либо бедствий, например губительного пожара в Сечи, лютой стужи зимой, когда сечевое товарищество нуждалось в строевом лесе на курени и зимовники и в дровах «на огревание от стужи зимы», или в критические моменты всего войска запорожского, когда нужно было «поддержать войсковую славу», прилично снабдить для дороги в Москву представителя войска, судью Николая Косалапа: в то время монастырь предоставил ему не только все необходимые для того средства, но и предложил собственную коляску, выписанную когда-то на счет войсковых сумм из Вены и подаренную «вельможным Кошем» монастырю. Наряду с материальной помощью Самарский монастырь оказывал в это самое время запорожскому войску и нравственную поддержку. Так, когда в 1767 году на Украине поднялся страшный гонитель ляхов и жидов, Максим Железняк, когда все Запорожье по этому поводу пришло в волнение и тревожное состояние, когда в самой обители явились тайные поджигатели народного восстания, тогда отцы и братия монастыря успели предохранить запорожцев от пагубного предприятия и успокоить их взволнованные умы. Так же точно действовала братия монастыря и в следующем году, когда в среду запорожского подданства проникли агенты польских конфедератов, стремившиеся поднять низовое товарищество, вместе с бывшим кошевым Филиппом Федоровым, проживавшим в монастыре, против русского правительства, встать на сторону Турции и перейти на жительство в Крым, под непосредственную протекцию султана. Тогда настоятель монастыря, иеромонах Самуил, велел схватить польского эмиссара и немедленно отправить его в Кош.

В это время приносили вред Самарскому монастырю и моровая язва, и неурожайные годы, и лютые зимы, и два страшных нашествия татар, 1769 года, под начальством Кал га-Султана; но все это без особенно больших несчастий пережила братия монастыря, и во время наставшей первой Русско-турецкой войны, при императрице Екатерине II, Самарский монастырь давал приют в своих стенах многим больным и раненым, а об убитых на войне иноках его возносил теплые молитвы у престола Божия; православная обитель не отказывала даже в своем гостеприимстве и пленным вратам-татарам, туркам и ногайцам. Настоятель монастыря, Иессей, заботился о мусульманах, как и о собственных собратьях по вере и Христу, а иеремонах Герман, ученейший и начитаннейший в слове Божием пастырь, беседовал с ними об истинной вере в Бога и многих из них обратил ко Христу. Два из этих прозелитов, инок Николай из турок и инок Георгий из татар, потом прославились своей благочестивой жизнью и заслужили себе всеобщую любовь кротким и тихим нравом: первого из них называли «прозорливцем» и «тайновидцем судеб Божиих», второго – «искусным врачом», исцелявшим с помощью целебных трав болезни и недуги людские.

В таком виде застал Самарский Пустынно-Николаевский монастырь роковой для всего Запорожья 1775 год: в этот год уничтожена была Запорожская Сечь; Самарский монастырь остался нетронутым, по просьбе архимандрита Киево-Межигорского монастыря Гавриила и наместника Самарского монастыря Аркадия, поданной на имя генерал-губернатора Новороссийского края, князя Г.А. Потемкина. В то время за монастырем числилось – одно большое село с 50 дворами крестьян, называемое Чернечьим, четыре хутора – при речках Родиной, Подпильной, Лозоватой, Кильчени, пять пасек – в Грищином, Орловом Куте, Диком Куте, Дубровке и Пристене, четыре мельницы – на реке Самаре, в урочище Хащевом две, на речке Самарчике, против местечка Новоселицы, одна, на той же речке Самарчике, ниже первой, тоже одна, кроме того, одно большое озеро, Солевое, в Дубровке, с уступом из реки Самары, и речка Протовч с уступами, заливами из Днепра и островом среди них с сенокосом. На все означенные села, хутора, пасеки, мельницы, озера и угодья Самарскому монастырю выданы были три межевые книги, по которым за ним значилось удобной и неудобной земли 18 648 десятин и 2300 квадратных сажен; за выдачу книг с монастыря взыскано было 559 рублей и 453/4 копейки государственных пошлин[807]. Но это было последним торжеством Самарского монастыря: в 1780 году он лишился самостоятельности и был объявлен приписным к Киево-Межигорскому Спасо-Преображенскому монастырю; на этот раз лишь одно событие на некоторое время наполнило сердца монашествующей братии запорожской обители – это построение в 1787 году, вместо старого обветшавшего деревянного собора нового каменного, старанием знаменитого в истории запорожских казаков «дикого попа», в миру дворянина Кирилла Николаевича Тарловского, и бывших войсковых запорожских старшин: Филиппа Федорова, Максима Касалапа, Федора Золотаря, Федора Стовбы и Еремии Максимовича Малого. Но эта радость была непродолжительна: в 1791 году Самарский монастырь сделался «домом екатеринославских архиереев»; в 1794 году, по приказу князя Григория Потемкина, от него отобрали крестьян, а потом лишили и большей части земельных владений; из 18 648 десятин и 2300 квадратных сажен оставили лишь 1632 десятины и 1630 квадратных сажен, а под конец и это количество десятин земли уменьшили до 341 десятины земли[808].

В настоящее время местоположение Самарского Пустынно-Николаевского монастыря представляется в таком виде: он стоит на очень ровной местности, с восточной, северной и отчасти западной стороны окружен высоким дубовым лесом, с южной стороны окаймлен песчаной равниной, по которой торчат одни сухие пни от некогда росших здесь огромнейших дубов. Лицевая сторона монастыря открывается с запада, где он отгорожен от леса очень красивой деревянной оградкой с воротами на самой средине и с небольшим, также очень красивым, домиком для приезжих и прихожих богомольцев. За оградой среди двора бросается в глаза высокая каменная колокольня и за ней каменная церковь – собор монастыря, заложенный во имя святителя Николая в 1782 году и возведенный старанием «дикого попа» Кирилла Тарловского; за собором следует другая церковь, трапезная, во имя Преображения Господня, построенная в 1815 году; а подле трапезной – третья церковь, во имя Георгия Победоносца, построенная при архиерейском доме в 1838 году. Колокольня главной церкви построена в один 1828 год, с архиерейским домом, на месте деревянной четырехъярусной, поставленной новокодацким жителем Карпом Яковенком; на этой колокольне висит большой колокол, 169 пудов и 22 фунта, сохранившийся от времени запорожских казаков и стоивший им 8320 рублей и 90 копеек.

В каждой из трех названных церквей уцелели до нашего времени несколько остатков старины, памятников усердия к храмам Божиим запорожских казаков. Так, в средней части главной соборной церкви бывшего монастыря, перед алтарем, с правой стороны, стоит главная местная святыня, икона Богоматери, та самая, которая некогда стояла в Новом Кодаке, откуда перевезена была в полтавский Крестовоздвиженский монастырь, из Крестовоздвиженского монастыря – в Екатеринослав, из Екатеринослава – в Самарско-Николаевскую обитель. На ней сделана была серебряная позлащенная шата старанием и коштом «его вельможности пана кошевого атамана Петра Ивановича Калнишевского в 1772 году, 30 декабря, весом в 3 фунта и 21 лот». В самом алтаре собора также хранится несколько вещей запорожского времени, из коих замечательнейшие следующие. Большой кипарисовый крест в серебряной оправе и на серебряной подставе, два аршина без четверти высоты, «сооруженный коштом и старанием» казака Рогивского куреня Василия Белого, в 1783 году; другой кипарисовый в серебряной оправе крест, сооруженный монахом Аврамом Запечным, в 1768 году, 17 июня; третий крест, малый серебряный, купленный за 18 рублей рабом Божиим Василием Федоровским в 1785 году; чаша серебряная, позлащенная, «наданная» товарищем куреня Донского Захарием Мартыновым; другая чаша серебряная позлащенная, больших размеров, сделанная коштом казака войска запорожского, куреня Поповичевского, бывшего кошевого атамана Алексея Белицкого, в 1771 году, 3 сентября; ковчег большой серебряный, в аршин высоты, сооруженный Иеремией Максимовичем Малым в 1780 году; Евангелие большое московской печати 1735 года, купленное за отпущение грехов товарища куреня Поповичевского, «покойного Никифора, прозываемого Рябошапка до монастыря Успенского Нехворощанского Заорельского», в 1740 году; Евангелие малое, «наданное» знатным товарищем куреня Величковского, войска запорожского низового, Демьяном Лягушей в 1756 году, 2 мая[809].