Киево-Межигорский Спасо-Преображенский монастырь пользовался у запорожских казаков особенным вниманием перед прочими киевскими монастырями именно потому, что он был на положении ставропигиального монастыря, то есть стоял в непосредственной зависимости от патриаршего всея России престола и был изъят из ведомства русского православного Синода и местного митрополита, что вполне гармонировало со стремлением запорожцев сделать свою церковь независимой в отношении к митрополии. Нельзя сказать, чтобы стремление запорожских казаков сделать свою церковь парафией Межигорского монастыря везде встречало полное сочувствие: другие монастыри и даже само высшее духовное начальство в Киеве вовсе не хотели уступить запорожские церкви одной Межигорской обители. Так, в 1686 году киевский митрополит Гедеон издал было повеление подчинить все церкви войска запорожского низового киевской митрополичьей кафедре, исключив всякое касательство братии Межигорского монастыря к запорожским казакам. Тогда межигорский игумен Феодосий Банковский вызвал свою братию из Запорожья через посланного туда нарочно монаха Тарасия и в то же самое время через других лиц, Иродиона, Филарета и Гавриила, жаловался всероссийскому патриарху за притязание киевского митрополита на запорожскую паству. Узнав о распоряжении митрополита Гедеона, запорожцы написали письмо игумену Межигорского монастыря, Феодосию Банковскому, в котором, удивляясь немилости и нерасположению его к себе за отзыв из Сечи братии монастыря, в то же время доказывали, что церковь запорожская не подлежит власти киевского митрополита и что они, запорожцы, будут бить челом великим государям, святейшему патриарху и его милости гетману Ивану (Мазепе), чтобы они оказали свою милость войску запорожскому и оставили церковь запорожскую на прежнем основании; в заключение же объявляли, что не будет церковь Божия запорожская отлучена от монастыря Межигорского общежительного, пока будет течь вода в Днепре и стоять войско запорожское низовое на земле. В Москве приняли сторону запорожских казаков и игумена Феодосия, и грамотой, данной в 1688 году, 5 марта, патриархом Иоакимом на имя игумена Феодосия, церковь запорожская вновь сделана была парафией Киево-Межигорского Спасо-Преображенского монастыря: «Церковь Божию в Сечи Запорожской буду чую, имеющуюся в полной и исправной патриаршей власти, поручить единственному ведению Межигорского монастыря, с утверждением древнего обычая, чтобы войско низовое получало свое духовенство только из этой обители»[786].

Связь запорожских казаков с Киево-Межигорским Спасо-Преображенским монастырем прекращалась лишь на время от 1709 по 1734 год, когда они находились под протекцией крымского хана и турецкого султана – «ходили по туркам та по каулкам»; в то время запорожцы пользовались духовенством частью из Константинополя, частью из Афона, частью же из православных мест Польши; но с возвращением казаков под российскую державу, в 1734 году, связь их с Межигорской обителью не прекращалась до самого падения Сечи.

Каждый из казаков запорожского низового войска считал своей обязанностью в мирное время два раза побывать «у Межигорского Спаса»: запорожские казаки делали большие денежные вклады в эту обитель, снабжали ее драгоценной утварью – чашами, крестами, евангелиями, а также богатейшими облачениями, возводили на собственный кошт церкви и обширные постройки как в самом монастыре, так и вне, на дачах его; они посылали в монастырь целые возы рыбы, соли, мехов, вина, отправляли братии в подарок рабочий скот и отличных породистых лошадей, а многие из них и сами, после бурной, исполненной всяческих военных приключений жизни, оканчивали свои дни в стенах этой священной и заветной для них обители. Братия монастыря, «имея большое пожалование из Запорожья»[787], всегда помнила благодеяния запорожских казаков и не иначе называла их, как «ктиторами» и «фундаторами» Межигорской Спасо-Преображенской обители.

Взамен всех благодеяний со стороны запорожских казаков Киево-Межигорский Спасо-Преображенский монастырь постоянно посылал из числа своей братии в Запорожье начальников для всего запорожского духовенства, настоятелей для Самарско-Николаевского монастыря, иеромонахов, священников, дьяконов, чтецов и певцов для сечевой и приходских церквей, антиминсы и святое миро для новых церквей и поступавших в лоно православной сечевой церкви неправославных христиан.

Для собственно сечевой церкви Межигорский Спасо-Преображенский монастырь ежегодно присылал, обыкновенно в сентябре месяце, двух иеромонахов, одного дьякона и одного или двух уставщиков; кроме того, при сечевой церкви имелись и пономари, как это видно из синодика Нехворощанского Заорельского монастыря 1714 года, на одной из страниц которого сделана приписка: «Род паламаря сечового Ивана Гаркуши»[788]. Все духовные лица, присылавшиеся из Межигорского Спасо-Преображенского монастыря в Сечь, кроме монахов, отправляемых в Самарско-Николаевский монастырь, могли оставаться, подобно светской войсковой старшине, на своих местах только один год: от сентября одного года и до сентября другого; исключения из этого общего правила делались лишь для весьма немногих, особенно достойных лиц, и то «с войсковой ласки», а не по желанию киевского монастырского начальства. Нужно думать, что такая частая смена духовных лиц в Сечи делалась ввиду того, чтобы не давать духовенству возможности глубоко пускать корни в земле запорожских казаков и тем гарантировать общественную свободу со стороны притязаний духовной власти; оттого духовные лица не имели никакой правительственной власти в среде запорожских казаков: «напротив того, – как пишет Мышецкий в «Истории о казаках запорожских», – сами войсковой старшине повинны бывали и делали все по повелению их»[789] и вообще не смели вмешиваться в какие бы то ни было мирские дела, исключая заступничества за преступников и присутствования при публичном наказании в церкви на случай учинення кем-либо из казаков правонарушений[790]. Что касается белого духовенства, назначавшегося в приходские церкви вольностей запорожских казаков, то для того, чтобы иметь право служить в запорожском войске, оно сперва являлось к начальнику запорожских церквей, потом приносило присягу на верность Кошу и только после этого получало известные приходы и паству[791]. От духовных лиц, присылавшихся в Сечь, требовалось прежде всего безбрачие, оттого Межигорский Спасо-Преображенский монастырь всегда назначал к сечевым казакам монахов, кроме приходских церквей, куда могло быть посылаемо и семейное духовенство; затем от духовных особ требовались начитанность в слове Божием, красноречие, голосистость, особенно от дьяконов, и трезвость; сам начальник запорожских церквей должен был каждый воскресный и праздничный день говорить проповеди, непременно наизусть, на языке малороссийском[792]; не подходивших к этим требованиям запорожские казаки тот же час высылали из Сечи; вполне подходивших оставляли у себя и оказывали им большое уважение.