В Воскресеновке и в настоящее время сохраняется дом «дикого попа», в котором не так давно жил родственник, по женской линии, Тарловского, землевладелец Ф.И. Белицкий. В доме сделано четверо дверей с той, как говорят, целью, чтобы удобнее было бежать из него на случай нападения со стороны неприятелей: если нападавшие врывались в одну дверь, то хозяин бежал в другую, а если они проникали в другую, то он уходил в третью и т. д. Тут же хранилось несколько вещей, принадлежавших Кириллу Николаевичу, а в самой церкви села Воскресеновки имеется помянник с означением в нем года смерти и места погребения Тарловского. На заглавном листке этого помянника сделана церковнославянскими буквами надпись, из которой видно, что он принадлежал «помещику прапорщику Василию Ивановичу Тарловскому, слободы Воскресеновки, храму Святого Воскресения, списан 1794 года, месяца марта дня 10»[814]. В настоящее время ходит в устах местных жителей рассказ, будто бы по смерти Кирилла Николаевича Тарловского его камердинер, некто Яшный, похитил все документы покойного и впоследствии выдал себя за Тарловского, от которого якобы и произошли существующие в настоящее время в Новомосковском уезде дворяне Тарловские. Но вероятно, это относится к области чистых вымыслов; правдоподобнее допустить мысль, что настоящие Тарловские – поколение брата Кирилла Николаевича, вызванного им из Черниговской губернии, если только верить преданию, что «дикий поп» умер бездетным.

На портрете Кирилл Николаевич Тарловский изображен во весь рост одетым в зеленую рясу, с правой рукой, положенной на сердце, и с левой, опущенной на Евангелие, раскрытое на тексте: «Господи, возлюбих благолепие дому Твоего и место селения славы Твоея». С правой стороны портрета изображено распятие, за распятием виднеются окна церкви, нужно думать, Самарского собора, возобновленного Тарловским, а внизу помещено следующее двустишие:

Другая личность, изображенная на портрете, хранящемся в архиерейском доме бывшего Самарско-Николаевского монастыря, – запорожский полковник Афанасий Федорович Колпак. Афанасий Федорович Колпак происходил из малороссийских старшинных детей и был владетелем двух зимовников на левом берегу реки Орели, при теперешних селах Афанасьевке и Колпаковке Новомосковского уезда. С 1746 по 1780 год Афанасий Федорович Колпак служил в запорожском войске, сперва простым товарищем, потом атаманом Шкуринского куреня и затем полковником Полтавского пикинерного полка; в чине полковника он участвовал в походе 1771 года русских против крымцев, под командой князя Долгорукого, за что получил награду – большую золотую медаль с бюстом императрицы Екатерины II для ношения на шее на голубой ленте. В последние годы исторического существования Запорожской Сечи Афанасий Федорович Колпак «вел ожесточенную борьбу с обывателями и властями Изюмской провинции за неприкосновенность с этой стороны запорожских владений». В 1775 году, после падения Сечи, Афанасий Федорович Колпак получил в ранг 4950 десятин земли по левой стороне реки Орели, при впадении в нее речки Богатой, где уже в 1765 году сидел своим зимовником[816]. На полученной ранговой земле Колпак основал в 1780 году слободу в память своего имени, Афанасьевку, и соорудил в ней в 1782 году церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы. В то же время за ним оставлен был и другой зимовник, принадлежавший ему уже с 1770 года, на котором он основал слободу Колпаковку и в ней заложил в 1778 году церковь во имя Сошествия Св. Духа. В 1781 году, 31 декабря, Афанасий Федорович получил отставку с чином армейского полковника, а через шесть лет после этого был выбран предводителем дворянства Алексапольского уезда Екатеринославского наместничества[817], причем за особое усердие по службе пожалован был от императрицы Екатерины II золотой табакеркой. Под конец жизни он жил собственным домом в селе Афанасьевке, рядом с домом теперешнего священника отца Евфимия Чайкина.

Поколение Афанасия Федоровича Колпака в настоящее время носит три фамилии – Магденковых, Ильяшенковых и Болюбашей. По рассказам родственников Колпака, вся его семья состояла из одного сына, Ивана, и двух дочерей, Анисьи и Надежды; из них сын умер неженатым, вследствие несчастного падения с лошади; старшая дочь вышла замуж за помещика Ильяшенко, предка теперешнего владельца Афанасьевки; младшая была за помещиком Болюбашем, поколение которого владело теперешним селом Колпаковкой. На сохранившемся портрете Афанасий Федорович Колпак изображен во весь рост и представляет собой довольно внушительную особу. Это плечистый, коренастый мужчина, с открытой, гладко остриженной, без чуба головой, с кривой короткой саблей в левой и с двухколенчатой с набалдашником палкой в правой руке; с большой золотой медалью с отчетливо вылитым бюстом императрицы Екатерины II, надетой на шею при помощи широкой, голубого цвета ленты; с суконной шапкой с барашковым околышем, перевернутой вершком вниз и вложенной под мышку левой руки; одет в длинный зеленого цвета с откидными рукавами кафтан; опоясан широким с застежками поясом; вооружен саблей, прикрепленной при помощи цепочки к поясу; обут в сафьяновые, светло-желтого цвета сапоги. В низу портрета сделана надпись: «Войска запорожского Низового Афанасий Феодорович Колпаков».

Кроме всего описанного, в бывшем Самарско-Николаевском монастыре от времени запорожских казаков сохранилось еще шесть золотых медалей с изображениями и надписями; из последних замечательна следующая: «Войска запорожского полковому есаулу Евстафию Кабелану за его храбрые и мужественные дела». Вместе с медалями хранится трость какого-то запорожского кошевого атамана, украшенная драгоценными камнями, с золотой головкой и тремя рельефными купидонами; быть может, это принадлежность кошевого Филиппа Федорова, окончившего мирно свой век в Самарско-Николаевском монастыре после долгой жизни в нем.

Живя вблизи татар, считавших главным своим занятием набеги на христиан, пленение и захват их имуществ, запорожские казаки естественно старались принимать разные меры для ограждения своих границ и с тем вместе – собственной свободы от внезапного вторжения страшных врагов. Такими средствами у запорожцев были бекеты, редуты, фигуры и могилы. Бекетами, или пикетами, у запорожских казаков назывались пограничные разъезды вдоль восточных и южных границ их владений, особенно при Днепровском и Бугском лиманах. Здесь запорожские казаки всегда имели особые отряды, державшиеся близко «крымской» черты и наблюдавшие за всяким движением татар, чтобы немедленно уведомлять своих, когда неприятель снимался в поход[818]. Из росписи, сделанной запорожскими казаками в 1767 году, по приказу графа Панина, видно, что запорожские бекеты стояли в 20 постах: на речке Каменке, у правого берега Днепра, близ бывшей Каменской Сечи; в урочище Темном, против Новой Сечи; в урочище Лысой Горке, близ Микитина; в урочище Городище, то есть на острове Томаковке; в Голой Пристани; Тарасовке; Беленьком; на Хортицком и Дубовом островах; в Кодацкой паланке; у самого устья Самары; в урочище Садках; в урочищах Вольном и Займах; в Лучине; Жуковском; Богдановом; наконец, в местах между Орелью и Самарью, паланок Протовчанской и Самарской. Во всех этих 20 постах считалось 3708 человек бекетовых[819]. Несколько позже означенного времени запорожские казаки имели свои пограничные стражи в следующих семи пунктах: при речке Каменке, где некогда была Каменская Сечь; в урочище Скалозубовом, ниже устья реки Базавлука; в урочище ветки Темной, против Новой Сечи; при речке Осокоровке и по Днепру, ниже Ненасытецкого порога; при устье речки Ингульца, падающего в Днепр против села Фалеевки Херсонского уезда; по рекам Ингулу и Громоклее, «и в других разных местах, способных к предосторожности»; кроме того, в Гарде над Бугом и по оному до Синюхи. Во всех этих постах полагалось – 1 войсковой старшина, 6 полковников, 14 полковых старшин, 1510 конных казаков, 320 пеших казаков, 69 служивых, а всех 1899 человек и 3168 при них лошадей[820]. Из данных 1774 года видно, что у Кизымыса, при устье Днепра, у запорожцев стояло 500 человек пешей команды, помещавшихся в 25 землянках и 30 шалашах; у Семенова Рога, при устье Буга, 200 человек конной команды и до 40 камышовых шалашей; при Гарде на Буге для стражи и рыбного промысла 500 человек в 50 шалашах, 2 избах и 10 землянках; при Александровском шанце при устье правого притока реки Днепра, Ингульца – 100 человек конной команды в 10 землянках и 3 жилых «покойцах»[821]. Бекеты были, по-видимому, постоянной охраной границ вольностей запорожских казаков, хотя по временам то увеличивались, то уменьшались.