К вечеру 10 октября после коротких, но упорных боев мы заняли деревню Люботяжье и подошли к деревне Поля, где уже находился полковник Данилов с Темницким полком, удачно прорвавшийся в тыл противника и благодаря военной хитрости захвативший целиком штаб неприятельской бригады: прорвавшись в тыл, он переодел своих людей большевиками, что дало им возможность подойти к неприятельскому штабу без сопротивления. По трудности перехода по болотистым дорогам и даже тропинкам и по решительности боевых действий, движение Темницкого полка нужно отметить как пример доблести, выносливости и умения маневрировать. Нужно также отметить и лихие действия капитана Гершельмана, проведшего свою конную батарею по совершенно непроходимым дорогам. Благодаря стремительным действиям этих частей большевики, находившиеся перед нашим фронтом, были отрезаны от своей тыловой дороги, и только из-за недостаточно решительных действий Вятского и Красногорского полков им удалось спастись, бросившись в сторону и переправившись через Лугу севернее этой дороги.

12 октября вся дивизия подошла к Красным Горам и после короткого боя заняла их; если бы Вятский полк, в этот день бывший в авангарде, проявил больше энергии, то бой был бы еще короче и мы не были бы вынуждены ночевать в Красных Горах. 13-го утром дивизия разделилась на две части: Темницкий полк с батареей двинулся по болотистой местности почти без дорог прямо на станцию Мшинская, остальные же части дивизии – к станции Преображенская, причем один из батальонов Волынского полка был оставлен для очищения тыла от разбежавшихся и попрятавшихся по лесам и болотам остатков разбитых красных полков. После короткого боя у деревни Ситенки мы подошли к станции Преображенская где из-за темноты и должны были заночевать, тем более что люди сильно устали: из-за наступивших дождей дорога от Осминой Горы до Преображенской была ужасна, артиллерия и необходимые обозы передвигались с большим трудом и почти все время при помощи людей. На следующий день утром мы заняли Преображенскую, и людям дано было полдня отдыха.

Донесений от 1-й дивизии о занятии Луги не поступало, и я, беспокоясь за свой правый фланг, направил к Луге батальон Красногорского полка с двумя орудиями и сам поехал туда же вместе с генералом Ветренко. Красногорцы без особого труда выбили уже расстроенные предыдущими боями части противника из города и заняли его; почти одновременно с красногорцами подошла к Луге и 1-я дивизия. Отслужив благодарственный молебен, мы с генералом Ветренко вернулись на станцию Преображенская, для того чтобы на следующий день с раннего утра двинуться форсированным маршем на станции Мшинская и Гатчина. Высланный ранее в обход Темницкий полк еще до наступления рассвета занял с боем станцию Мшинская, и главные силы дивизии, не задерживаясь, двинулись дальше по шоссе и вдоль железной дороги и заночевали у деревень Сорочкино и Ящеры. На следующий день нами были заняты станции Сиверская и Выра, и авангард, после коротких и неизменно удачных боев, достиг деревни Сиворицы, где и заночевал. Ночью пришла связь от Талабского полка, и ко мне явился батальонный командир этого полка подполковник Ставский; от него я узнал, что части l-ro корпуса находились уже за станцией Елизаветино и, следовательно, левый мой фланг был вполне обеспечен. Как только я узнал, что вся операция идет благополучно и согласно заранее выработанному мною плану и за свой левый фланг мне беспокоиться нечего, я сейчас же приказал генералу Ветренко выделить один полк с двумя орудиями и направить его со станции Сиверская по шоссе на Вырицу, Лисино, Тосно.

Через несколько часов явилась связь от штаба 2-й дивизии, и я получил более подробные сведения о блестящих успехах, достигнутых корпусом графа Палена, и донесение о том, что Ливенская дивизия уже заняла Красное Село. Я немедленно срочно сообщил все полученные данные генералу Ветренко, находившемуся при главных силах 3-й дивизии (сам я был в авангарде), подтвердил ему ранее отданное мною приказание, причем указал, что направить на Тосно надо не полк с двумя орудиями, а бригаду с батареей, которой выступить возможно скорее; бригаде этой я ставил определенное задание взорвать мосты на Николаевской железной дороге и испортить полотно так, чтобы совершенно прекратить связь между Москвой и Петроградом, взорвать все мосты к югу от шоссе Тосно – Сиверская, а если удастся, то послать партию подрывников для уничтожения моста у Усть-Тосно. Другим частям дивизии я приказал с рассветом двинуться на Гатчину, установив связь и сообразуясь с действиями правого фланга 2-й дивизии.

Еще ранее, во время подготовки операции и в начале ее, на походе, в разговорах своих с генералом Ветренко, я неоднократно говорил ему о необходимости занятия Тосно и приказывал ему все для этого подготовить, а потому настоящее мое приказание явиться для него сюрпризом никак не могло. Несмотря на это, приказание мое своевременно исполнено не было, и я, находясь в авангарде, напрасно прождал несколько часов получения авангардным полком соответственного приказа от штаба дивизии; вместо приказа о наступлении, генерал Ветренко к часу дня вызвал всех полковых командиров к себе на совещание. Тогда я приказал головному отряду, не дожидаясь распоряжений из штаба дивизии, двигаться вперед, а сам поехал к главным силам на это совещание. Там в присутствии всех старших начальников я заявил генералу Ветренко, что очень удивлен неисполнением до сих пор моего приказания и что возлагаю на него ответственность за невыполнение данной ему задачи. Генерал Ветренко заверил меня, что к выполнению задачи будет приступлено немедленно и что на Вырицу им уже направлена одна рота, задержку же в исполнении приказания объяснил чрезмерным утомлением людей. Я вновь подтвердил ему категорическое требование мое занять Тосно; получив на это ответ «Слушаю-о>, я вновь поехал к головному отряду, который, согласно моему приказанию, двинулся и находился уже в 4–5 верстах от Гатчины. Здесь вышла маленькая задержка из-за бронированного поезда противника, который жестоко обстреливал шоссе и не давал нам продвигаться. Я приказал батарее выехать на открытую позицию на прямой выстрел, что и было исполнено. Бронированный поезд был отогнан, и под вечер 16-го числа наши части заняли Гатчинскую Красносельскую станцию и двинулись в самый город. Устроенная большевиками засада была уничтожена головной ротой Темницкого полка, и мы благополучно прошли по шоссе через весь город и остановились на ночевку. Сам я со своей личной сотней занял помещение бывшего Исполнительного комитета. Уже поздно вечером пришло донесение, что на Петроградском вокзале окопалось около 2 тысяч большевиков. Я приказал немедленно подтянуть части Талабского полка 2-й дивизии, который уже находился в Мариенбурге, и ликвидировать