– Ничего особенного, французское захолустье.

Яна чуть не засмеялась. В их кругу это называется понты кидать. Разве может быть во Франции захолустье? Но тут же подумала – почему бы и нет? Это ей, которая нигде не была, кроме двух раз в Турции с родителями, вся Франция кажется экзотикой, а бывает и там, наверное, в самом деле, такая глушь…

Но что-то было не так, что-то не так.

Наконец Яна поняла. То есть она поняла это раньше, как только позвонила Егору, но не хотела признаваться себе. Что-то не то – это то, как он с ней говорит. А говорит он так, будто ничего не было. Совсем.

Это – намек? Больше ничего не будет? А яснее нельзя?

Только не напрашиваться, приказала себе Яна. Ни в коем случае. И почувствовала, что сейчас заплачет. Чтобы сдержаться, глотнула той кислятины, которую он так любит, и сказала (мысленно проклиная себя) легким и веселым голосом:

– Ужасно секса сегодня хочется. Пойдем потом к тебе?

– Не совпали. Мне сегодня секса не хочется, – сказал Егор, поморщившись, будто сама мысль о сексе была ему неприятна.

– Ладно, в другой раз.

– Может быть.

Не заводись, сказала себе Яна.

Но было уже поздно.

– Только не надо тут фигурным катанием заниматься, ладно? – сказала она Егору.

– Чем?

– Это мой отец говорит, когда кто-то вместо того, чтобы говорить нормально, начинает вилять и хитрить.

– Я виляю и хитрю?

Дура, сказала себе Яна. Он только того и ждет, ему повод нужен для ссоры. Уймись, не говори больше ничего!

– Конечно! – сказала Яна. – Не надо так со мной разговаривать вообще. «Может быть!» – тоже мне, хрен с бугра.

– Это тоже выражение твоего папы?

– Неважно! Может быть или не может быть, это я сама решу!

– Даже так?

– Даже так. Я не напрашиваюсь, понял? Ты сам меня позвал, разве нет?

– Абсолютно верно.

– Ну и нечего вести себя так, будто ты принц, а я золушка! Колбасится тут, нах, будто в театре! «Может быть!»

Яна замолчала.

Все. Это конец.

Они больше никогда не встретятся.

Женщина должна уходить первой.

Надо встать и уйти.

Надо.

Сделай это.

Я очень тебя прошу – если хочешь себя уважать.

Яна встала.

– Спасибо за ужин. Было очень вкусно. Особенно вино. Дома поблюю – и все вообще будет прекрасно.

Егор рассмеялся – весело, будто ему выпады Яны очень понравились.

– Не спеши, пойдем вместе, – сказал он.

– Куда?

– Ко мне. Если хочешь. Мне тоже почему-то ужасно захотелось секса. Глядя на тебя.

Даже если и врет, ну и фиг с ним, подумала Яна. Сейчас я ему все прощу.

Проходя мимо будущей фотостудии, где продолжалась работа, Яна помахала Даше рукой. Жаль – та не заметила.

__________

__________

____ ____

__________

____ ____

__________

Ваше место там, куда тянет сердце. Наслаждайтесь семейной жизнью.

Даша удивлялась своей деловой хватке, хотя и раньше знала, что на многое способна. В считаные дни они с Володей оформили всю документацию, зарегистрировались оба как индивидуальные предприниматели, взяли кредит, оборудовали помещение, да еще, увидев, что места многовато, разгородили комнату надвое и половину сдали в субаренду. Конечно, это Павел Витальевич зажигал им везде зеленый свет, а кредит дали в том банке, которого он сам был совладельцем, но Даша не чувствовала, что одалживается, они ведь за все будут платить, хоть и на льготных условиях. Льгота причем только в сроках, а не в процентах, даром и со скидкой она ничего от Павла Витальевича не приняла. Пришлось объяснить Володе, почему Павел Витальевич оказался таким благодетелем: узнал о тяжелом положении Лили, захотел помочь, но просто деньги давать неудобно, тогда он нашел вот такой способ. Ну, вдобавок еще слегка в Дашу и влюбился, но это ничего не значит.

– Как это не значит? – удивился Володя. – А если он потребует заплатить? Натурой?

– От меня кто-то может потребовать заплатить натурой? Ты представляешь этого человека?

– Ты, случайно, не за него собиралась замуж, чтобы разбогатеть, а потом выйти за меня?

– Пошутить нельзя? Да, он такой вариант предлагал, я не согласилась.

– Вот сволочь.

– Почему? У человека свои понятия. Если бы он сказал: на тебе миллион и отдайся, тогда сволочь. И то не совсем, опять же остается выбор – брать или не брать, отдаваться или нет. Сволочь тот, кто не оставляет выбора.

– Не знаю…

Володю все это смущало, но утешился тем, что взял немного денег взаймы у родителей и вложил их в дело. Теперь он был полноправный компаньон.

Планы были грандиозные. Обработка и печать фотографий – это само собой, это мелочь, хотя и стабильная мелочь. Останется также и устоявшийся бизнес со съемкой свадеб. А кроме этого – эксклюзивные фотоальбомы, образцы будут в витрине, выходящей на Немецкую улицу. Там тысячи людей проходят. Другому и в голову не придет, что к серебряной свадьбе родителей можно сделать замечательный альбом, обработав старые фотографии и сделав новые, а увидит в витрине – зайдет. Отдельная история – превращение фотографий в картины с помощью технологии pho-graphic (оборудование не дешевое, пришлось потратиться) – на холсте, на бумаге. В витрине будут образцы – вот фотография, а вот картина, почувствуйте разницу. Сплошной Репин и Айвазовский!

Каждый вечер Володя и Даша горячо обсуждали перспективы, детали, возможности, она для экономии времени оставалась у него на ночь. Володя был счастлив, Даша тоже – почти. Она ведь не совсем всё говорит Володе о предложениях Павла Витальевича. Но и сказать нельзя, поймет неправильно.

Даша решила съездить домой и посоветоваться с Лилей.

Да и совесть скребла: совсем все бросила на Колю. Тот, конечно, понимает, что у Даши горячий период, но после небольших каникул в полтора дня, когда он съездил куда-то с друзьями, у Коли совсем нет продыха. А у Лили участились приступы болей, она капризничает…

Но в этот вечер она чувствовала себя хорошо. Даша вошла, поцеловала ее, села рядом.

– Постой, ничего не говори, – сказала Лиля.

– Откуда ты знаешь, что я хочу поговорить?

– Вижу. Помолчим пока. Хочу на тебя полюбоваться. Красивая ты, Дашка. И счастливая, кажется. Я была тоже красивой, а счастливой нет. Скажи спасибо маме, я была в двух шагах от аборта.