Я сам себе напоминаю какого-то проповедника, а это смешно, учитывая, сколько зла я тебе причинил. Утешает, как ни странно, то, что все эти проповеди ты прочтешь, когда я буду мертвым. А покойники могут себе позволить порассуждать на банальные темы.

Надеюсь, тебе не покажется парадоксом, что я продолжаю любить тебя, хоть и недостижимо. Я рассказываю об этом своей жене Галине, и, ты не поверишь, она это понимает. Она понимает, что это другая любовь (потому что я ее тоже люблю), в этой любви все мое прошлое, а настоящее – здесь.

То, что я пережил, на самом деле не представляет собой ничего выдающегося. Но я вижу сейчас какой-то новый смысл в том, что уже было. И в том, что есть. Хотя бы уже тот, что я изменился и, надеюсь, не в худшую сторону. Но не мне судить.

Извини, ничего не написал конкретного, но оставлю для других писем.

Мне нужно их писать.

Наверное, человеку мало одного мира и одного себя. Не надо только считать это раздвоением, это как раз и есть норма. Так мне кажется.

В общем, жить тяжело, но интересно. И в этом, может, мой ответ на собственный вопрос, который меня всегда преследовал и преследует: если жить так тяжело, почему так не хочется умирать?

Люблю, прости.

Счастья тебе, моя навсегда утраченная и навсегда обретенная радость!

Саратов – Москва – Саратов – Москва…

2007–2011 гг.