– Это Куромыш или что?

– В Куромыш по дороге три километра вон туда. А лесом напрямую – километр, – добродушно объяснил белобрысый парень лет двадцати пяти.

– Куромыш – это Куромыш. А у нас Бизяево, – поучительно сказал третий – смуглый от загара и пыли мужчина в синем комбинезоне, подчеркивающем, что у него не просто сельское занятие вроде скотника, а настоящая профессия, специальность: к примеру, электрик. Такие люди в деревнях самые важные, вспомнил Илья.

– А у вас никого нет, чтобы в машинах разбирался? – обратился он к нему. – Мы там заглохли.

– Что за машина? – уточнил комбинезон.

– Большая. Это друга машина, а я в них не разбираюсь. «тойота» вроде.

– Не мой профиль, – сказал комбинезон.

– А еще есть кто-нибудь?

– Мы больше по тракторам, – сказал мужик в майке. – Или, ну, «копейку» посмотреть, «москвич». А «тойоты» ваши сами чините. Сломаешь еще окончательно, а потом отвечай.

– Ладно, – сказал Илья. – Вообще-то я вызвал из города человека, просто ждать долго. Отдохну сейчас и пойду к своим.

Он сел на траву, глядя в сторону, чтобы не смущать людей.

Но мужики все же, наверное, слегка смутились, не наливали, не закусывали. Видимо, решали, прилично ли пить при постороннем человеке. То есть пить-то прилично хоть при ком, а угощать ли его? – вот вопрос. Мужик в майке взял ответственность на себя: разлив из бутылки водку в три пластиковых стакана, он взял четвертый и спросил Илью:

– Будешь?

– Не откажусь.

Илья с благодарностью принял стакан. Он видел, что мужики благорасположены к нему. И тоже в ответ хотел быть добрым и великодушным (похмельная сентиментальность нам вообще свойственна, особенно когда стакан уже в руке):

– Вот, – сказал он, – ищешь, мечешься, а встретишь нормальных людей – и чего еще надо? За вас, мужики!

Они выпили, крякнули, закусили.

– Это ты прав! – сказал мужик в майке, глядя на Илью уважительно. – Ты просто на сто процентов прав. Потому что, в самом деле, чего от жизни надо? Чтобы люди вокруг были нормальные! Так ведь?

Комбинезон подумал, словно взвешивая, не уронит ли он поспешным согласием свою профессиональную честь. Но слова друга были слишком бесспорны, и он поэтому веско сказал:

– Точно. Без хороших людей – никуда.

Белобрысый, дождавшись своей очереди, поддержал:

– Именно. А то вот пишут в газетах, по телевизору показывают: люди сволочи. И это правда. Но если бы хороших людей не было, все давно друг друга загрызли бы!

– Запросто! – и в этом случае не мог не согласиться электрик.

Мысль, до которой они дошли, показалась им такой большой и серьезной, что ее нельзя было не отметить. И они налили еще по одной.

Через четверть часа водка кончилась. Мужики пошарили по карманам, у всех было пусто.

– У меня есть, – сказал Илья. – Сотни три хватит? – он достал из бумажника три купюры.

Мужики смотрели так, будто увидели нежданное несметное богатство.

– Не просто хватит, а очень хватит! – воскликнул парень. – Я мигом сбегаю! На все брать?

– Естественно, – пожал плечами электрик, удивляясь глупому вопросу.

Пока ждали парня, беседовали. Электрика интересовал вопрос, когда все это кончится, а мужик в майке, напротив, спрашивал, когда хоть что-нибудь начнется.

Время шло, парня не было.

– Куда ж он делся-то? – спросил мужик в майке.

Электрик ответил уверенно, будто знал:

– Жена перехватила. Теперь до вечера не выпустит. Она прошлый раз его в курятник заперла.

– Какое она право имеет? У него наши деньги!

– Вот сходи и возьми, – сказал электрик. – Мы тут будем.

Мужик в майке подхватился, ушел скорым шагом.

Электрик задремал.

Время шло.

Электрик очнулся, спросил:

– Где они?

– Не знаю.

– Ах, етит же их персону! – вычурно выразился электрик. Встал и неверными шагами пошел искать приятелей.

А Илья, посидев немного, вспомнил, что друзья ждут его с известиями, решил, что пора возвращаться.

Пошел обратно, думая о простых вещах, простых людях и отношениях, которые только в сельской местности и остались. Где еще это возможно: угостили, хотя самим было мало, поговорили, как с человеком, не допытываясь, кто он и откуда. Все с открытой душой!

Но что-то долго он идет. Пора быть развилке, а потом мосту.

Илья вспомнил, что, выйдя из села, он взял влево, туда, откуда, как ему казалось, он пришел. Но была еще дорога и вправо. Может, он ошибся?

Однако возвращаться было лень. Да и настроение неплохое после поправки. Все дороги тут все равно ведут к реке, решил он.

Но эта дорога вывела к деревне, вернее, деревеньке, а еще вернее – к пяти или шести домам. Они были заколочены или полуразрушены. Илья зашел в один из домов. В нем было несколько крохотных комнаток, оклеенных блеклыми обоями. Печь, покосившийся кухонный столик с дверцами, в выдвинутом верхнем ящичке видны несколько перекрученных и поломанных вилок и ржавый нож. Табуретка о трех ногах прислонена к стене. Календарь за 1998 год с репродукциями классики – «Джоконда», «Неизвестная», «Грачи прилетели»… На окнах, на проволочках, пожелтевшие занавесочки с драными кружевными оборками. Высокая металлическая кровать с продавленной сеткой. На кровати старая телогрейка без одного рукава. Илья сел на кровать, задумчиво покачался, представляя, какая жизнь была тут. Потом прилег, подложив под голову телогрейку. И задремал.

…Через полтора часа Валера встревожился.

– Сколько тут идти до Куромыша, ну, полчаса от силы. И столько же назад.

– Он там, наверное, по пиву соображает, – со вздохом сказал Коля. – И полемизирует с местными мужиками по вопросам краеведения и политики. Давай я схожу за ним.

– И тоже пропадешь?

– Я серьезно. Илья человек увлекающийся.

Валера пнул колесо машины, сказал:

– Ладно. Но учтите, если Дымкин раньше вас приедет, я ждать не буду! На автобусе будете добираться – и то, если он тут ходит!

– Без проблем!

– Позвони заодно Дымкину, если уже едет, спроси, где он.

– Ладно!

Приободренный возможностью подлечиться, Коля бодро перешел мост и направился в сторону Куромыша. Как и Илья, наткнулся на развилку. И тоже свернул вправо, и тоже оказался в Бизяево. Первым делом позвонил Дымкину, тот сказал, что уже в пути, едет с предельной скоростью, а вот когда под руку торопят – не любит. После этого набрал номер Ильи, телефон не ответил (звонок был, но Илья не слышал – спал).