– За тебя, Софья, – сказал он. – Сегодняшний вечер – это начало грандиозного путешествия, которое тебе предстоит совершить!

– Папа, – возразила Софья, – это же был просто учебный конкурс.

– Ничего себе – учебный конкурс! Вот тебе один из примеров недопонимания, свойственного юному возрасту. Человек в этом возрасте еще не осознает, что его великое путешествие уже началось. Поверь мне, как человеку опытному, что…

Анна подняла палец к губам, показывая графу, что настало время замолчать и прислушаться.

– Вы слышали?

Они замерли, прислушались, и им показалось, что около двери спальни графа раздаются голоса.

– Я посмотрю, кто это, – прошептал граф.

Он поставил бокал, прошел сквозь свои пиджаки, вышел из кладовки и увидел стоявших около кровати Эмиля с Андреем, которые шепотом спорили. В руках Эмиль держал торт в форме пианино. Андрей предложил оставить торт на кровати с запиской, на что Эмиль говорил, что так с тортом «Добош»[112] не поступают. В этот момент из кладовки появился граф.

Андрей охнул.

Граф громко вдохнул.

Эмиль выронил торт.

Это могло бы сильно испортить вечер, но в Андрее не спали старые цирковые инстинкты. Он сделал шаг к Эмилю, вытянул пальцы и поймал торт в воздухе.

Андрей с облегчением вздохнул. Эмиль, раскрыв рот, с удивлением смотрел на вышедшего из кладовки графа, который старался вести себя непринужденно.

– Эмиль, Андрей, какой приятный сюрприз!

Андрей решил вести себя так, как будто ничего не случилось.

– Эмиль кое-что приготовил для Софьи, – сказал Андрей. – Передай ей, пожалуйста, с нашими поздравлениями.

Метрдотель поставил торт на письменный стол и повернулся к двери.

Однако Эмиль не хотел оставлять эту ситуацию без объяснений.

– Александр Ильич, – спросил он. – Скажи, что ты делал в кладовке?

– В кладовке? – проговорил граф. – Ну, как же… конечно… – и замолк.

Андрей улыбнулся и сделал жест рукой, как бы говоря, что мир – огромен и прекрасен и ведут в нем себя люди по-разному.

Эмиль посмотрел на Андрея и нахмурился, словно хотел сказать: «Ерунда! Я хочу знать, что он в кладовке делал!»

Граф посмотрел на друзей.

– Да что же это со мной такое?! – воскликнул он. – Софья будет рада вас видеть. Пожалуйста, проходите.

И он показал рукой на дверь кладовки.

Эмиль посмотрел на графа, словно тот сошел с ума, однако Андрей спокойно принял предложение Ростова, взял торт и сделал шаг в сторону кладовки.

– Если ты собираешь туда входить, то, пожалуйста, будь осторожен, глазурь рукавами не размажь, – предупредил Эмиль.

Метрдотель передал торт шеф-повару и длинными пальцами осторожно раздвинул в стороны висевшие там пиджаки.

Андрей очутился в кабинете графа, в котором никогда раньше не был. Но тут он увидел Софью, воскликнул: Notre champion![113], взял ее за руки и расцеловал в обе щеки. Эмиль тоже никогда до этого не был в тайном кабинете графа, но его больше всего поразило то, что в нем он увидел кинозвезду Анну Урбанову. Эмиль не рассказывал своим друзьям о том, что видел все фильмы, в которых она снималась.

Заметив, что присутствие актрисы произвело на Эмиля сильное впечатление, Андрей на всякий случай подошел поближе к шеф-повару, чтобы при необходимости поймать торт. Но на этот раз рука Эмиля не дрогнула. Он решительно протянул торт Анне, словно испек его именно для нее.

– Спасибо большое, – сказала Анна. – Но разве торт не для Софьи?

Эмиль покраснел и повернулся с тортом в сторону Софьи.

– Я испек твой любимый торт, – сказал он. – «Добош» с шоколадным кремом.

– Спасибо, дядя Эмиль.

– Он сделан в виде пианино, – добавил шеф-повар.

Потом он достал нож, висевший на веревочке под фартуком, и принялся резать торт, а Ростов вынул из «посла» еще два бокала и налил в них шампанское. Историю победы Софьи рассказали вторично, и на этот раз Анна сравнила игру девушки на пианино с мастерством изготовителя торта. Шеф-повар начал объяснять актрисе тонкости приготовления «Добоша», а Андрей вспомнил о том, что был в спальне графа много лет назад, сразу после того, как тот переехал на чердак.

– Ты помнишь тот день, Александр?

– Как будто он был вчера, – ответил граф с улыбкой. – Ты тогда открыл бутылку коньяка. Еще с тобой были Марина и Василий…

Едва Ростов произнес имя консьержа, словно по волшебству пиджаки в кладовке раздвинулись и в комнате появился сам Василий. Он по-военному щелкнул каблуками и кивками поприветствовал присутствующих.

– Госпожа Урбанова, Софья, Андрей, Эмиль, – после чего Василий повернулся в сторону Ростова: – Александр Ильич, можно тебя на минутку…

Очевидно, Василий собирался поговорить с Ростовым наедине, но кабинет графа был настолько маленьким, что отойти от гостей они смогли лишь на три шага. Остальные присутствующие отодвинулись в противоположную сторону комнаты.

– Я хотел сказать, – произнес Василий, придав своему тону некоторую интимность, – что сюда идет управляющий отелем.

Граф сделал удивленное лицо.

– Идет сюда?

– Совершенно верно, – ответил консьерж. – Или, скорее, не сюда, а туда, – и Василий показал пальцем в сторону спальни графа.

– А зачем?

Василий объяснил, что проверял заказанные для гостей билеты и обратил внимание на то, что «шахматный офицер» задержался в фойе отеля. Через некоторое время появился какой-то господин невысокого роста в широкополой шляпе, подошел к стойке регистрации и спросил Ростова. Тут к незнакомцу подошел «шахматный офицер», представился и сообщил, что ожидал появления этого человека и с радостью покажет ему комнату, в которой живет Ростов.

– И когда это было?

– Они сели в лифт, а я пошел по лестнице. Но вместе с ними в лифте был мистер Харриман из номера двести пятнадцать и Тарковы из четыреста двадцать шестого. Учитывая то, что лифт сделал две остановки на втором и четвертом этажах, можно было предположить, что они окажутся здесь буквально через несколько секунд.

– О боже!

Все присутствующие переглянулись.

– Ни звука! – приказал граф. Через кладовку он вышел в спальню, закрыл за собой дверь и огляделся, убеждаясь, что в комнате никого нет. После этого он взял книгу «Отцы и дети», сел на стул и оттолкнулся ногой так, чтобы стул встал на задние ножки. Тут раздался стук в дверь.