токосъемники обратно, однако никто не останавливался.

Посреди людской круговерти Роберт заметил несколько кошек, мудро удиравших на юго-запад, подальше от надвигающегося переполоха. Над толпой стоял запах кордита, принесенный ветром с Великого Тракта.

Δ

Когда Дейкин заметил Роберта у входа в «Метрополь», он подбежал к приятелю, затряс за плечи и взволнованно выпалил две новости:

– Бобби, солдаты говорят, стреляют с Великого Тракта, туда подошла артиллерия Гилдерслива! А еще я видел твою девушку в «Лире», к лифту шла! – На этом Дейкин опустил руки, улыбаясь, но с такой гримасой, будто готов вот-вот заплакать, и добавил: – Запасайся патронами.

Договорив, он бросился обратно в «Метрополь».

После этой встречи мысли Роберта приняли иное направление, переключились на тему смерти, предсмертных страданий и возможности больше не увидеть мать и отца. Как в угаре, он перешел улицу, почти не ощущая толчков в толпе.

В «Лире» усатый сержант, стоявший на посту у лифта, доложил, что молодая женщина приходила с доставкой стеклянных глаз для мистера Ламма, но милейший старичок только что уехал, а дамочка еще не спускалась. Роберт не стал ждать лифта и побежал по лестнице, ненадолго переключившись со своих экзистенциальных дум на шараду, для чего Дора принесла стеклянные глаза Алоису Ламму. И только когда он застрелил бывшего министра финансов из странного пистолета, недобрые предчувствия, не дававшие ему покоя, окончательно оформились. Роберт хотел жить и счел за лучшее немедленно порвать с революцией, найти надежное убежище и критически переосмыслить случившееся.

На бульваре, когда они приблизились к воздвигаемой баррикаде, Роберт пониже надвинул фуражку, чтобы не узнали знакомые. Дора инстинктивно поняла его и прошла вперед. Схватив его за руку, она начала пробиваться через толпу, повторяя:

– Пропустите. Пропустите, пожалуйста!

Разглядывая ее в новом синем платье и дивясь непривычной для нее бесцеремонности, Роберт мельком весело подумал, что Дору действительно можно привести домой знакомить с родителями. Ничто не выдавало ее происхождение и не указывало, что она хоть раз в жизни стояла на коленях, отмывая полы. Если сочинить убедительную историю, Дора сойдет за дочь убитого офицера с крепкой туманной родословной. Манеры у военной косточки могут быть грубоватыми – никому и в голову не придет что-то заподозрить.

Роберт едва удержался от смеха, вспомнив, что день начался с пощечины Уиллы. Он убил человека, бросил службу, подумывает о свадьбе, а ведь еще нет и полудня!

Дора вопросительно взглянула на него, когда он подал ей руку, чтобы преодолеть препятствие в виде застрявшего экипажа, выехавшего на тротуар. Раскатистым артиллерийским залпам вторил кашляющий звук ружейных выстрелов.

– Что ты? – погромче спросил Роберт, перекрывая шум.

– У тебя сейчас был очень довольный вид, – сказала Ди.

Δ

В музей они вошли уже днем. Роберт немедленно задвинул засов, затем со скрежетом приволок скамью из галереи первого этажа и с грохотом стянул по ступенькам, придвинув поперек двери в качестве баррикады.

Дора опустилась на другую скамью. Она успела стянуть турнюр, и проволочный каркас лежал на полу у ее ног, нелепый, похожий на помятый подарок. Вытерев блестящее от пота лицо, она молча передала носовой платок Роберту.

– Что ты там делала, Дора? В «Лире»? – Голос изменил Роберту. Только когда вопрос был произнесен, лейтенант понял, что боится услышать ответ. Он боялся, что у Доры есть еще один любовник.

Дора ровно ответила:

– Ламм был куратором этого музея. В определенном смысле он до сих пор им является. На его имя пришла доставка, и я пошла разбираться, что мне с ней делать.

– Это в самом деле так? – В голову Роберту пришел новый вопрос: – А где ты взяла этот пистолет?

Странный пистолет он опустил в карман своей куртки.

– Это пистолет человека с фальшивой бородой. У него было два пистолета. Я думала, это игрушечный.

– Ясно. – Роберт с облегчением огляделся, будто ища подтверждения. Восковой человек с лысой головой и лупой-моноклем, вставленным в глаз, склонился над столом над какими-то зубчатыми колесиками и пружинками. Рукава рубашки были закатаны, и в каждой руке манекен держал по булавке. Его лицо казалось маской запальчивой сосредоточенности.

– Это часовщик, – подсказала Дора. – А может, тот, кто чинит часы, не знаю.

– Оу. – Роберт подошел, промокая шею платком, вынул собственные часы и положил их перед часовым мастером. – Вот. Так лучше.

– Спасибо, Роберт, – сказала Ди.

Однако у него остались вопросы.

– Но почему в отеле тебя преследовали? Ты знаешь, что это был Вестховер? Я его узнал. Что произошло в номере?

– Ламм оставил меня с ним. Ламм назвал его своим помощником. Я Вестховера никогда раньше не видела. Он велел мне идти с ним в тот номер, а там оказался еще один человек, военный. Они начали драться, я схватила пистолет, выбежала в коридор, а там ты.

Она говорила все тем же спокойным голосом, но Роберт не улавливал смысла в рассказе.

– Но что Вестховер делал у Ламма?

– Я не знаю, – повторила Ди. – Говорю тебе, я даже не знала, что это Вестховер.

Роберт повернулся к ней. На ее коленях лежала блестящая черная сумочка, которую, как и платье, он видел впервые. Тонкая прядка волос прилипла к щеке прелестным штопором. Роберт не хотел, чтобы Дора ему лгала.

– Может, Вестховер как-то одурачил Ламма? – предположил он, не желая озвучивать иную версию, в которой заключалось больше смысла с учетом сказанного Дорой, – что Ламм предатель, состоявший в сговоре с бывшим министром финансов.

– Может быть.

Дора подняла на него свой чистый взгляд, обводя пальчиком выпуклый треугольник на кованом подлокотнике скамьи. Роберту показалось, что последнюю фразу он мог и не говорить.

– По-моему, все кончено, – сказал он.

– Мне очень жаль.

Он отошел к окну и уставился на сгоревший особняк, который Дора вначале хотела себе. Не меньше двух дюжин кошек бродили среди развалин. Одна из них напоминала пушистую белоснежку, которую Роберт видел в лифте «Метрополя», однако не могла же гостиничная кошка забрести так далеко! Количество животных впечатляло. Роберт гадал, что же они там нашли. Должно быть, старые запасы провизии… Звуки артиллерийского обстрела, почти заглушенные толстыми стенами музея, вернули Роберта к действительности. Он подошел к скамье Доры.

– Если мы затаимся и выждем, то в ближайшие дни будет возможность выбраться из города. Можем пойти в имение моих родителей. Отступающих будет много, мы сольемся с толпой.

План рождался на ходу, но Роберту он вовсе не казался плохим.

– Хорошо, – отозвалась Дора.

– Если меня узнают, скажешь, что мы с тобой незнакомы. – Он едва не прибавил: «Только не говори никому о том, что случилось в отеле», но отчего-то не смог этого произнести.

– Ты не должен себя винить, – сказала Дора, будто прочитав его мысли, и потянулась к Роберту. – Тебе