Влад, прижавшись к стене, перемахнул через отросток коридора с дверьми, ведущими в туалет и мусорную камеру. Проник в следующий коридор, покрытый красной ковровой дорожкой.

Впереди послышался шум, вскрик. Влад двинул на звук в направлении холла, где так мило еще недавно слушатели смотрели телепередачи. Мягкие диваны, перевернутый телевизор «Сони». И в центре – мощная спина, обтянутая коричневым пиджаком – униформа ассистента «Лиги здорового духа». Еще песчаный черт! Он стоял над трупом штурмовика, вытирая о рукав окровавленный нож. Это было единственное оружие Аждархи – он не успел добраться до арсенала, но это его, кажется, не смущало. Лезвие вошло точно в зазор между шлемом-сферой и бронежилетом бойца.

Все происходило очень быстро, за пределом человеческих возможностей. В параллельном коридоре, выходящем в холл, возник еще один штурмовик в бронежилете и каске-сфере с опущенным забралом. Поднял автомат. Но он двигался слишком медленно, в отличие от инициированного, рука которого начала мощное движение, готовое превратить нож в убийственный метательный снаряд.

Влад нажал на спусковой крючок. Пулемет швырнул из своего хобота двух стальных мух, болезненно куснувших инициированного. Коричневый пиджак вспух в двух местах на спине. Ноги Аждархи подогнулись, он приспустился на колено и тут же вскочил, устремившись дальше, поднимая руку с ножом. У него впереди была цель – штурмовик. И он не видел ничего важнее для себя, чем растерзать эту цель.

Влад жал на спусковой крючок, но пулемет заклинило. Если стукнуть по ствольной коробке, его можно привести в рабочее положение. Но за это время Аждарха сумет искромсать бойца ножом.

Штурмовик воспользовался секундной заминкой. Успел поднять автомат. Нажал на спусковой крючок.

Пули заколотили в тело, но песчаный черт рвался вперед.

Магазин автомата опустел. И Аждарха рухнул прямо у ног штурмовика, собирая в горсть ковровую дорожку и рвя ее в клочья. Затих.

– Какие же живучие, – штурмовик опустил автомат, свободной рукой приподнял темное пуленепробиваемое, с синим стальным отливом, забрало сферы.

Влад увидел бледное лицо Тунгуса.

– Сколько вы еще упырей зачистили? – кивнул Влад в сторону распростертого и еще дергающегося, но уже не представляющего опасности тела.

– Трех. Вместе с этим.

– Я – двух. Вроде все…

– Где Ангел?

– Груз и «язык» в подвале… – Влада качнуло от приступа слабости. Боевой задор и бесшабашный кайф уходили. Приходила пустота. А впереди, похоже, настоящая ломка.

Дальше все было как в тумане. Сознание Влада отключилось от действительности, но какие-то простые действия он выполнял на автомате…

Пришел в себя от тряски и страшного грохота. Ему показалось, что его засунули в бетономешалку и включили ее на форсаж. Звуки и вибрация отдавались болью во всем теле. Сознание немного прояснилось. Он скосил глаза и увидел справа круглый иллюминатор, в котором резко уходили вниз корпуса разгромленного пансионата. Вертолет «Ми-8» набирал высоту.

Чувства у Влада обострились. Дыхание и шепот звучали завыванием ветра. Грохот двигателей – бомбежкой…

Он поморщился, увидев три лежащих на металлическом полу тела, закрытых брезентом. Это погибшие бойцы. Еще пятеро – ранены в различной степени. Ребята забинтовывали друг другу простреленные предплечья и ноги, вкалывали промедол. И пытались сквозь нахлынувшее после азарта боя отупение и апатию осознать простой и самый главный для них факт – они остались живы в мясорубке, в которой другие не выжили. Они вытянули счастливый билет. Те, кто не вытянул, лежат под брезентом. Это их друзья. Еще недавно балагурившие, обсуждавшие свои дела. Стремившиеся на операцию. Теперь к ним подходит слово «были». А выжившие – «есть». В этом «есть» и «были» самая древняя магия – жизни и смерти.

В вибрирующем салоне было еще два тела. В них теплилась жизнь. Одно принадлежало профессору Загребенскому. Второе – Ангелу.

Профессору вкатили обездвиживающий препарат, и вернется на грешную землю он часов через пять. Ангел не могла прийти в себя после того удара, которым еще в подвале наградил ее Влад.

Над нею колдовал Тунгус. Он достиг своего результата. Варвара Мищенкова, или кто она там на самом деле, открыла глаза. И глаза эти быстро наполнились диким ужасом.

– Кто вы? – выдавила она.

– Это неважно. Главное – кто ты? – произнес Тунгус. – И ты мне сейчас это скажешь…

Чемоданчик Тунгуса был при нем. И в нем ждало своего часа немало химии, которая способна развязать язык даже Медному всаднику.

Сопротивление Ангела оказалось, вопреки ожиданиям, не таким уж и стойким. Она поплыла практически сразу, как только начала действовать инъекция «правдоискателя».

– Имя, – начал Тунгус.

Человек, отдавший врагу свое имя, дает возможность захватить власть над собой.

– Вера Ногина.

– А теперь расскажи, что такое суперстим и откуда он взялся…

«Ми-8» еще находился в воздухе, а Тунгус уже сбрасывал в штаб операции полученную информацию. Медлить было нельзя. Теперь счет шел на минуты.

Сообщив полученные сведения, он дал отмашку. С той минуты вся структура «Пирамиды» пришла в движение…

* * *

– Ангел мой, – говорил отец, подбрасывая маленькую Верочку на руках. – Ты мой ангел…

С того времени ее называли так нередко. Благодаря белым кудряшкам, хрупкой внешности и немножко растерянным, не от мира сего глазам она действительно походила на небесное создание.

В институте ее тоже называли Ангелом. Недолго. Только первый курс. И немногие. Потом прилипали другие клички. Мари Кюри. Зубрила. Принцесса… Но это неважно. Крепко прилипло к ней единственное прозвище – Ангел.

– Ты Ангел, – произнес Шурави, подойдя к ней сзади и проведя пальцем по ее щеке.

– Ангел, – усмехнулась Вера, глядя на безрадостный холмистый пейзаж за окном, в которое еще не заглянуло высушивающее солнце.

– Ангел в пустыне, – улыбнулся Шурави.

– Ангел в аду…

Иногда она воспринимала окружающую ее реальность как преддверие ада – жестокое солнце, пыль, горы. Она ненавидела все это. Но порой это место казалось ей раем. Вера была слишком подвержена мимолетным настроениям. Она могла колебаться в принятии решений по второстепенным вопросам. Но с пути к основной цели не мог ее сбить никто и никогда. Она была фанатично зациклена на этой самой цели.

Она привыкла видеть на себе ненавидящие взгляды тех, с кем приходилось работать. Женщина – этим все сказано. В Средней Азии всегда за женщину с высшим образованием давали калым в пять раз меньше, чем вообще без образования. И это накладывало отпечаток на людей, которые ее окружали. Женщина не имеет права быть умнее мужчин.

Дикари вокруг. Кто же еще. Настоящие дикари. Идеально приспособленные для гор, они обладали зрением орла и умели отлично стрелять. К ним не липли микробы дизентерии. Они без всяких последствий пили отвратительную воду, от которой любой европеец скончался бы в корчах незамедлительно. Другая планета!