– Это… это был несчастный случай, – дрогнувшим голосом пролепетал Жерар. Все это время он казался стоиком, скрывавшим боль под застывшей маской, но теперь стараниями Виктора и Жюлиана она разлетелась на куски. – Верити, поверь мне. Это вино предназначалось не тебе. И не Дофине. Готов поклясться собственной жизнью!

46

Воцарилась звенящая тишина. Это Жерар отравил вино. Отравил нас. Отравил Дофину. Это он убил ее! Я пыталась это осознать. Подробно вспомнить тот день.

– Если вино предназначалось не нам… то кому? Для кого вы хранили уже отравленное вино?

Жюлиан склонил голову:

– Да, папа. Для кого?

Жерар со свистом втянул воздух:

– Это очень долгая история.

Виктор обвел всех нас приглашающим жестом:

– Вот и прекрасно, ведь у нас теперь столько времени впереди! Расскажи братьям Лоран добрую сказку, папа. Может, укутаемся в пледы и приглушим свет?

Алекс был в ярости и молча буравил отца взглядом:

– Вино…

Откашлявшись, Жерар попытался еще раз:

– То вино в таверне – это не яд. Не совсем.

– Но ты что-то добавил в него, как мы уже выяснили, – сказал Жюлиан.

Жерар кивнул:

– Немного… – Он сглотнул, будто пытался подавить тошноту. – Точнее, довольно много корня валерианы. Это успокоительное. Оно не убивает, просто…

– Приводит в бессознательное состояние, – подсказал Виктор. – Достаточно, чтобы доставить интересующую дамочку в Шонтилаль. Вот мне интересно, папа, ты бы ею занялся после того, как она проснется, или она очнулась бы уже частью нашей семьи?

– Здесь есть вода? – перебила я. Жар от камина и хладнокровный рассказ о преступлениях Жерара привели меня в полуобморочное состояние. – Я сейчас потеряю сознание.

– Конечно, – сказал Жерар, потянувшись к маленькому колокольчику на столе.

– Минутку, – возразил Жюлиан, аккуратно, но настойчиво забирая латунную безделушку со стола. – Здесь и так уже тесновато, ты не находишь? – Взглянув на меня, он добавил: – И ты ведь не станешь пить что-либо из рук этого человека?

С этим было трудно спорить.

– Получается, матушка просто пала жертвой чревоугодия, – задумчиво произнес Виктор и цокнул языком, словно огорчившись, а затем разразился ехидным смехом.

Алекс прикрыл рот рукой. Я заметила, как напряглись сухожилия у него на шее, словно он едва сдерживал рвотные позывы. Это было слишком! Смерть Дофины, признание Жерара – я не представляла, как он все это вынесет. Казалось, еще чуть-чуть – и натянутая нить внутри него оборвется.

– Я никогда не желал ей зла. Поверь мне, Александр. – Жерар протянул руку через стол, пытаясь установить с ним контакт, но Алекс смотрел перед собой невидящим взглядом. – Я бы никогда не причинил ей вреда.

– Но вы причинили вред Констанс, – возразила я. – Вы убили ее. – Я вспомнила о садовых ножницах и ощутила вскипающую волну ярости. – Но я не понимаю почему. Я видела этих детей. Она дала вам именно то, что вы хотели. Она…

– Она собиралась рассказать обо всем тебе. Рассказать всем. Обо всем. Дети… Да, они родились доношенными, но они… развивались не так, как должны были. Они оказались слабенькими, капризными. Констанс умоляла вылечить их, спасти. Она любила их, правда любила, но я ничего не мог поделать. Когда они умерли, она сказала, что это знак. Она сказала, что все мои эксперименты, мои творения обречены на неудачу. Она угрожала предупредить тебя, Верити. Она не хотела, чтобы ты испытала то же, что она. Но я… я не мог этого допустить. – Жерар пожал плечами, как будто оказался в безвыходном положении и лишь следовал самому разумному плану действий. Он смотрел на меня невинным, холодным и абсолютно лишенным раскаяния взглядом.

Алекс что-то пробормотал, но я не расслышала. Потянувшись к нему, я тихо спросила:

– Что ты сказал?

Медленно, мучительно он поднял взгляд на Жерара:

– Я сказал, что он сошел с ума.

– Нет, – спокойно возразил Жерар. – Я прекрасно отдаю себе отчет в своих действиях. Я понимаю, как это может выглядеть со стороны и о чем ты, должно быть, думаешь, но… Ты ведь не видишь всего, что я делаю… Не понимаешь, что ради высшего блага приходится идти на некоторые жертвы.

– Ради высшего блага, – повторил Алекс. – Что хорошего может получиться из всего этого?

– Если бы вы… если бы вы все могли понять… – Жерар закрыл лицо руками. – Мой отец был очень религиозным человеком. Меня воспитывали в преклонении перед богами. Не только Ариной – перед всеми. Я мог назвать каждого из них, каким бы древним, каким бы забытым он ни был. Я знал каждого Вестника, каждого бастарда-полубога. Мы отмечали их праздники, чтили их. Когда папа стал герцогом, я видел, как он разобрал любимый бальный зал моего деда и превратил его в Святилище. Ради… них, – сказал он, вскинув руку в воздух, и его жест невольно напомнил мне о Косамарас.

Виктор заерзал в кресле.

– О бедный отец! У тебя была такая ужасная юность! – с озлобленным выражением лица прервал он. – Мы даже представить такое не можем…

– Дофина рассказала мне о вашей сестре, – сказала я, пресекая паясничанье Виктора. – О том, что она родилась без кистей рук и ваш отец утопил ее из-за несовершенства внешности.

Жерар кивнул:

– В тот день я перестал молиться богам. Я увидел их такими, какие они есть. Да, у них сверхъестественные способности, но, в сущности, они ничем не отличаются от нас с вами. В них нет никакой святости… Это лишь следующий этап эволюции. – Он задумчиво потер подбородок. – Проблемы нашего мира показали мне, что их силы небезграничны. Я подумал, что могу улучшить их, извлечь то, что отличает их от нас. А потом я бы усовершенствовал это и создал бы своего собственного бога. Того, кто исправит их ошибки. Когда я встретил Дофину Армелла, я был уверен, что она станет той самой женщиной, которая поможет мне достичь всех моих целей.

– Почему? – спросил Жюлиан, внимательно слушая.

Алекс тихо вздохнул. Я потянулась, чтобы взять его за руку, и обрадовалась, что он не отстранился.

– В роду Армелла полно полубогов, тайных связей. Сложно подобрать более совершенный генетический код.

– Ну и, конечно же, ты сразу полюбил ее, – сказал Виктор, противно ухмыляясь.

– Мы действительно… ужасно любили друг друга, – сказал Жерар, скривив губы в почти что виноватой улыбке. – И я оказался прав! Она родила вас троих. Когда мы увидели весьма… неоднозначные результаты, я захотел попробовать еще раз, но Дофина отказалась. Эксперименты подкосили ее здоровье… Для нее это было слишком тяжело.

– И ты решил привлечь помощь со стороны, – ехидно предположил Виктор.

Жерар кивнул:

– Я столько раз пытался… Столько раз!.. Но так и не смог повторить эксперимент. Женщины всегда умирали до родов. Ни одна не была достаточно сильной. – Он разочарованно покачал головой.

Я открыла было рот, собираясь рассказать ему о роли Дофины. Мне хотелось сообщить всем о ее вероломном плане, но я вовремя остановилась. Она творила ужасные вещи, но делала это, чтобы помешать безумцу. Если сейчас я раскрою ее секреты,