– Ну, это по крайней мере взаимно, – вступил в перепалку Раджим с холодной, словно арктический ветер, улыбкой. – Сейчас вас выведут отсюда, а на прощание я бы посоветовал подумать, всё ли вы сами сделали, чтобы помочь своей подруге или, как многие простолюдины, понадеялись, что проблемы за вас будут решать другие? Более сильные, властные.

Свита загоготала в восторге от высочайшей мудрости предводителя. В Николая полетели огрызки яблок и мясистые косточки мультифруктов. Двое охранников с бунчуками двинулись к нему с намерением исполнить волю Раджима. Николай не стал дожидаться и сам направился к выходу. Напутственное слово старика немного задело его. Всё ли он сделал, что мог? Да уж, побольше некоторых. Он ведь не чародей, чтобы самому вступить в схватку. Не с таким противником. Тем не менее нехороший осадок остался. Что-то начало грызть его исподволь.

Похоже, из-за переживаний он ошибся аркой и попал в закулисье. Над головой чуть трепыхалось натянутое, как барабан, полотно, а пространство разделялось множеством перегородок из дерева или бумаги, на манер японских, со множеством дверей. Он сдвинул одну из них… за ней оказались какие-то швабры, вёдра, телескопические приспособления для гашения свечей… За второй лежало что-то, напоминающее средневековые пыточные инструменты…

– Товарищ! Вам сюда! – раздалось из-за спины.

Николай развернулся. Пухленький человек с розовым бейджиком на груди улыбался ему и, держа в одной руке бокал шампанского, показывал другой на дверь, по всей видимости, являющуюся выходом.

– Чеширский кот тебе товарищ! – зло бросил Николай и прошёл мимо толстячка, едва не задев его плечом.

Парочка пантер шарахнулась от него, когда он решительно направился к воротам. Вараны прятались в щели, словно мелкие ящерицы от хищной птицы, а волки прижимали хвосты, подобно дворовым псам. Люди опускали глаза, натыкаясь на свирепый взгляд Николая.

Возле цветочной арки на окраине палаточного городка его нагнала Лиза.

– Ты собираешься пробираться через всю Африку и Ближний Восток пешком, без документов и в таком виде?

– Плевать. – Он зашагал дальше, напевая: – Ни за что на свете не ходите дети, не ходите дети в Африку гулять. В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы…

– Постой же! – крикнула она и остановилась. – Давай, я подброшу тебя до дома. Это просто глупо, вот так уходить!

– Плевать, – повторил он, но обернулся для ответа: – Наткнусь на туземцев или крокодилов – вызову шелки. Пусть отрабатывают свой хлеб. Толку-то от них оказалось не так уж много. А Калахари, уверен, понравится Тарану.

Он не стал объяснять, что в данный момент даже не имеет дома. Хотя в кармане лежала весомая пачка рублей и ещё более весомая пачка долларов. По идее, можно было бы вернуться в свою квартиру и вышвырнуть временного жильца на улицу или даже поселиться в гостинице, чего уж мелочиться. Но прямо в этот момент в его голове рождалась мысль, которая пугала настолько, что разум отказывался чётко формулировать её, старался увильнуть, переключиться на что угодно другое.

– В конце концов, твои шляпа и плащ у меня в машине! – воскликнула Лиза чуть ли не сквозь слезы. – И сапоги. И даже если ты доберёшься сам, то отморозишь уши!

Николай остановился. Мысль, которая вызревала после слов Раджима, наконец-то пробилась сквозь туман гнева. Заставила сжаться сердце и не на шутку смутила разум. В таком случае лучше прекратить думать вовсе. Не планировать, а импровизировать. Иначе можно попросту спасовать. Он развернулся и подошёл к Лизе. Она обняла его, стараясь успокоить. Но он уже вполне успокоился.

– Спасибо! – сказал Николай. – Извини, нервы…

Ехать пришлось недолго, и это к лучшему, потому что он боялся говорить с Лизой и проговориться, а ещё больше боялся думать о том, что намеревался сделать. Следовало отвлечься, и Николай попросил остановить машину возле дома пенсионера Цветкова. Он мог хоть в чём-то поставить точку.

– Спасибо, Лиза. И прости ещё раз за чрезмерное раздражение. Меня вывели из равновесия эти снобы.

– Вот так мы и живём, – грустно улыбнулась молодая ведьма. – Ладно, увидимся!

– Это вряд ли, – сказал он вслед уезжающему автомобильчику.

Он мог бы уже и не посещать пенсионера, совсем скоро желание старого зануды перестанет иметь значение. Но решил закрыть дело, которое попортило ему столько крови.

Цветков открыл дверь и, ни о чём не спрашивая, посторонился, пропуская позднего посетителя в квартирку.

– Включайте телевизор, господин Цветков, думаю, ожидаемый вами сюжет покажут в девятичасовых новостях.

– Господин? – удивился Цветков. – Вы с каждым разом придумываете новое обращение.

– На дворе уже много лет капитализм, милый вы мой, а вы всё цепляетесь за старое. Но не мне вас судить. Включайте телевизор и получите то, что хотели.

– Телевизор у меня включён постоянно. – Цветков пожал плечами.

Он прошаркал в комнату и прибавил громкость. Николай не стал заходить, а прислонившись к стене, остался стоять в коридоре. Он слушал телевизор и продолжал отгонять дурные мысли, но тут ведь как в той истории про белых обезьян.

– «…известный в нашей стране предприниматель и меценат Дементьев был арестован вчера в Гонконге… Ему выдвинуто обвинение в хранении, перевозке наркотиков, а также в организации преступного сообщества с целью их сбыта… Подобные преступления караются в Китае смертной казнью через расстрел… Местный адвокат предпринимателя заявил, что опротестует арест, но надежды на это мало, а выход под залог для подобной категории обвиняемых не предусмотрен… Министерство иностранных дел выступило с ходатайством…»

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Хотя исполнение этого желания не ограничивалось конкретным сроком, например Рождеством, Николай хотел побыстрее разделаться с пенсионером.

– Его расстреляют? – осторожно спросил тот.

– Не знаю, расстреляют ли, но приговорят к расстрелу точно. Не исключено, что приговор будет с отсрочкой, а потом по ходатайству нашего правительства его заменят на каторгу, или что там у них в Китае? Возможно, негодяя даже передадут нашим органам для отбывания наказания по месту жительства, и здесь его амнистируют или выпустят втихаря. Однако вы, милый мой, мечтали не о смерти подонка, а о смертном приговоре. Так что, получите, как говорится, и распишитесь.

У пенсионера отвисла челюсть.

– Вы как будто недовольны? – Николай надел шляпу и открыл дверь. – Но вы сами приводили Китай в качестве примера. Ну вот. Китайнее просто некуда.

Он начал спускаться по лестнице.

– Кто вы? – спросил Цветков ему в спину.

Николай оглянулся. Пенсионер выглядел озабоченным, если не испуганным. Возможно, впервые в его атеистической жизни рука дёрнулась, чтобы перекреститься.