отзывчивой реальности мы сами являемся творцами своей судьбы. Может ли быть более убийственное проклятие? Я обдумал все решения, которые я принимал, и увидел, что я сделал все, чтобы привести себя к краху.

Пфайлмахер, ванист

Таща на плечах седельные сумы, Штелен и Лебендих вошли в Унбраухбар через северные ворота. Лебендих шаталась от изнеможения, Штелен делала вид, что не замечает этого.

Стражники на стенах усердно проигнорировали двух женщин. Среди них не нашлось таких тупиц, чтобы принять парочку за слуг Геборене. Внутри сразу же бросилось в глаза, что город готовится к войне. За стенами стояли лагерем мужчины и женщины в военной форме, поглядывая на прохожих с самоуверенным высокомерием солдат, не переживших еще ни одной битвы. По виду зданий, расположенных ближе всего к невпечатляющей стене, становилось совершенно ясно, откуда брали материалы для ее возведения. Вместо того, чтобы снести оставшиеся ободранные руины и создать пустое простреливаемое пространство, где и сложили бы голову подразделения противника, которым удастся прорваться за стену, в них согнали всех нищих и попрошаек города. Лишь самое большое здание – Штелен сочла, что это бывшая мельница, – избежало этой участи. В нем разместился госпиталь.

«Они знают, что, когда начнется война, у них будут раненые и решили разместить их у стены, чтобы они погибли первыми, когда их оборона падет».

Штелен не могла точно решить, гением ли был тот, кто принял именно такое решение, или полным идиотом.

Заглянув в переулок, она увидела ряды грубых железных клеток вдоль стен. В каждой клетке лежало по трупу. Прикрученные тут же таблички сообщали, что тут находится либо предатель, либо шпион Геборене. Собака пыталась оторвать ногу трупа в ближайшей клетке, на нее никто не обращал внимания. Она перегрызла ее выше колена и скрылась, унося добычу. Клетки были сделаны так, чтобы их можно было подвесить, но Штелен нигде не заметила того, к чему их можно прикрепить. Еще один пример блестящего стратегического решения, без сомнений.

Штелен бросала короткий взгляд на каждую таверну, мимо которой они проходили, пока не нашла ту, что была им нужна.

– Эта, – сказала она, перешагнула через голый труп и перешла улицу. Над сердцем мертвеца была аккуратная дырочка.

Лебендих, ничего не сказав, последовала за ней.

В таверне только и говорили, что о возвращении Вихтиха Люгнера, Величайшего Фехтовальщика в Мире. Посетители таверны глянули на Штелен и Лебендих, когда те вошли, и приняли мудрое решение не докучать этой парочке. Фехтовальщица заняла столик и со стоном рухнула на стул, а Штелен направилась к барной стойке.

Для того чтобы привлечь внимание трактирщика, Штелен бросила монету на заляпанную стойку. Когда тот подошел, она схватила его за запястье и притянула к себе. Желтая ярость хлестала из ее глаз. Трактирщик сглотнул и пискнул.

– Этот придурок был здесь, – сказала она.

– Прдурок?

– Вихтих. Фехтовальщик. Придурок.

– Ах, Вихтих, он был здесь. Прямо здесь, в этой самой таверне. Я сам подавал ему…

Штелен притянула мужчину ближе и подышала на него. Тот заткнулся с видом человека, у которого все плывет перед глазами.

– Как давно он уехал?

– Недавно, – мужчина беспомощно пожал плечами. – Час назад, может быть.

Она выпустила его, и он попятился.

– Это он убил того человека, который валяется на улице перед входом в твою таверну?

Трактирщик кивнул:

– И с десяток других. При этом на нем не было ничего, кроме простыни, и он был так пьян, что едва держался на ногах.

– Мы возьмем комнату, еду и пиво, – сказала Штелен.

– Разумеется, – ответил трактирщик. – Но пива нет. Есть потатовка.

– Я не пью это дерьмо, – сказала Штелен. – Принеси пива.

– Но… – трактирщик встретился с ней взглядом, осекся на полуслове и кивнул. – Пиво.

Штелен вернулась к столику, который заняла для них Лебендих, и села – напротив мечницы. Она всегда так поступала, когда путешествовала с Бедектом, чтобы прикрыть ему фланги и спину.

«Ей надо лечь в постель. Выспаться».

– Он был здесь, – сказала Штелен.

Лебендих кивнула и указала на испачканный пол. В этом зале было пролито много крови, и пролито недавно. Сладкий ржавый запах гниющего железа щекотал узкие ноздри Штелен.

– Да, это его рук дело, – сказала Штелен. – Он выехал буквально перед тем, как мы сюда добрались.

Стал ли Вихтих сильнее как гефаргайст? Ведь теперь, наверное, многие поверили в него? Она представила себе, как сходится лицом к лицу с новым, более могущественным Вихтихом.

«Фигня на постном масле. Я в любом случае выпотрошу тупую сволочь».

Она прикончит его прежде, чем он закончит хвастаться своими подвигами.

– Двинемся за ним?

Штелен задумчиво жевала нижнюю губу до тех пор, пока не почувствовала вкус крови. Сплюнула. Лебендих выглядела так, будто вот-вот свалится со стула и без чувств растянется на полу.

– Утром.

– Неплохо будет поспать в настоящей кровати, – сказала Лебендих.

Штелен кивнула в знак согласия.

– И лошадей утром купим, – сказала она.

Явился хозяин таверны с едой и пивом и поспешно вернулся в безопасное место за стойкой своего бара. Когда один из солдат, важничая, потребовал пива, он огрел его рукоятью топора по голове и выбросил на улицу обмякшее бесчувственное тело.

Час спустя они отправились в номер на втором этаже обшарпанной гостиницы. Лебендих сбросила доспехи, заползла в постель и отрубилась. Штелен некоторое время побыла с ней, прислушиваясь к ее дыханию и пытаясь понять, в чем причина подступившей к ее горлу горечи. Она всего лишь наблюдает за спящей подругой; почему ей так страшно?

«Я не хочу ее потерять».

Штелен была слишком взвинчена, чтобы заснуть. Она вернулась в общий зал таверны и села в углу, никем не замеченная, игнорируемая всеми. Время от времени кто-нибудь подходил к ее столику, думая его занять, но только для того, чтобы в тупом замешательстве развернуться и уйти.

Лебендих была настолько очевидно не заинтересована в болтовне, что Штелен не стала даже и пытаться. Отдалилась ли мечница от нее или просто устала? Или сердилась на что-то?

«Иди в номер и поговори с ней. Спроси. Она ответит. Она все еще здесь. Она все еще с тобой, хотя больше ее к тому ничто не обязывает».

Поговорить. Пустая трата времени. Когда разговоры что-то решали? Действия. Вот что меняло ситуацию. Разговоры лишь делали все еще более непонятным и запутанным.

Сидя в темноте, Штелен оскалилась от ярости.

Она порылась в потайных карманах и погладила три деревянные статуэтки. Бедекта она нашла на ощупь.

Почему от мужиков одна головная боль?

«Правда? С женщинами ты лучше ладишь?»

Штелен сплюнула.

«Если ты не в силах