слишком поздно заметила их, – виновато произнесла Цюкунфт.

Оба были в серо-зеленых мундирах армии Готлоса, испачканных сажей и кровью. Бедект присмотрелся к тому, что покрупнее. Мужик был реально здоровый, а его булава была покрыта ржавчиной и выглядела старше Бедекта. Глаза у него были мертвые, без единого проблеска чувств в них. Он смотрел на Цюкунфт не мигая.

Второй, с длинным мечом и офицерскими знаками различия на мундире, смотрел только на Бедекта. Мужчина выглядел загнанным, опустошенным каким-то недавно пережитым ужасом.

«Он столкнулся нос к носу со смертью, и это сломило его».

– Приветствую вас, добрые солдаты Готлоса, – громко обратился он к мужчинам и шепотом – к Цюкунфт: – Твоя сестра показывала тебе это?

Она покачала головой:

– Она показывала мне только брошенный дом.

Человек с мечом сплюнул и сказал:

– Недолго ему осталось. Готлосу.

Бедект понимающе кивнул.

«Поддерживай беседу. Как только появится шанс, убей их».

– Война, – сказал он.

– Священная война. Этих гайстескранкенов Геборене ничто не может остановить. На мое войско напали трое таких.

Мужчина с мертвыми глазами пялился на Цюкунфт, облизываясь быстрыми движениями влажного языка. Он смотрел на нее, как голодный смотрит на мясо. Бедекту хотелось зарубить его, распластать на части, втоптать в грязь.

– Сколько вы потеряли? – с самым спокойным видом спросил Бедект.

Офицер опустил взгляд, и Бедект узнал это выражение лица. Офицер испытывал невыносимый стыд.

– Сбежал, не так ли, – сказал он. – Бросил их на смерть.

Офицер встретился взглядом с Бедектом и оскалился.

– Какие-то твари, демоны, господи прости, вырывались из моих людей, раздирали их изнутри. Сама проклятая всеми богами земля вздыбилась, восстала против нас. У меня было шесть тысяч человек, но… Невозможно сражаться с…

– Печально звучит, – не пытаясь скрыть иронию, ответил Бедект.

– И их кто-то прикрывает сверху, – офицер глянул на небо, и при виде теней в облаках непроизвольно вздрогнул. – Большой. Уничтожает сотни воинов за один заход.

– Война – это всегда трагедия, – согласился Бедект. – А теперь дайте нам проехать.

Офицер пристально посмотрел на Бедекта, взгляд его стал жестким.

– Не думаю.

Бедект, сидя на коне, расправил плечи и посмотрел на мужчину сверху вниз.

– Ты этого не хочешь, – как мог уверенно произнес он и положил руку на рукоять топора.

– При чем тут «хочу – не хочу», верно, Дак?

Здоровяк с ржавой палицей и мертвыми глазами оторвал взгляд от Цюкунфт. Верзила так отдался процессу жадного разглядывания, что, похоже, и не слышал, о чем его спросили. Он кивнул и снова впился взглядом в девушку, непроизвольно облизываясь.

– И что, я вот так и должен доложить королю? Конечно, я не могу этого сделать. – Офицер пустым взглядом посмотрел мимо Бедекта. – Я слышал, Гельдангелегенхайтен – очень приятное место. Если у тебя есть деньги. Я могу продать твоих лошадей. Для начала, – он кивнул на Цюкунфт. – Если Дак не убьет ее случайно в процессе, ее я тоже смогу продать. Или то, что от нее останется.

Мужчина был слишком спокоен. Он знал, что по-настоящему Бедекта опасаться не приходится. Что это было, доброта? Или жалость?

Бедект гневно оскалил остатки зубов и махнул полурукой на Дака.

– А он? Думаешь, ему будут рады на чистых улицах Гельдангелегенхайтена? – Он говорил громко, чтобы отрешенный верзила точно его услышал. – Ты и впрямь поделишься награбленным со смердом? – Он заставил себя рассмеяться. – Вряд ли.

– Убийцам везде рады, – сказал офицер, – как тебе наверняка известно. Дака нормально примут.

В памяти Бедекта всплыл их недавний разговор с Цюкунфт, и он рассмеялся снова – на этот раз искренне.

– Цюкунфт, да у нас тут субчик из благородных. Из твоих. Белая кость. Из богачей, из элиты. Бросил на смерть шесть тысяч крестьян и голытьбы и бежит куда глаза глядят.

– Он не из моих, – сказала Цюкунфт.

Она спряталась за своей лошадью и поглядывала на Дака поверх спины животного.

– Гайстескранкен, – сердито прорычал офицер. – Какая-то тварь в проклятых небесах. Мы ее даже не смогли увидеть. Она извергала потоки смерти.

– Трус, – сказал Бедект. – Забавно, как мало благородства у благородных людей. Бесхребетные негодяи с чувством собственного достоинства. Считают, что рождены для роскошной жизни, и так и должно быть. Я убил столько проклятых офицеров, что большую часть и не припоминаю. Отойди в сторону, мальчик.

Тварь с мертвым взглядом будто не слышала ни слова из того, что произнес Бедект. Верзила не сводил с Цюкунфт слишком широко расставленных немигающих глазок. Дак тихо застонал от желания и протянул к ней руку, словно она явилась здесь только потому, что ему этого страстно хотелось.

Офицер окинул Бедекта изучающим взглядом.

– Ты выглядишь так, как будто в иное время стоил многого. Да. В иное время ты бы напугал меня до чертиков, – без тени смущения признался он. – Но это время прошло. Ты стар. Судя по твоему виду, не так уж много жизни в тебе осталось, старик.

Бедект подумал, не хлестнуть ли ему лошадь и не прорваться через эту парочку нахрапом. Но Цюкунфт спешилась. Он оставит ее здесь.

«Так и сделай. А еще лучше – развернись и беги. Езжай на восток. Найди того гайстескранкена в Абгеляйтете Лойте, про которого говорила Ферганген».

Он сообразил, что так и не спросил Цюкунфт, как звали ее сестру. Теперь это было уже неважно.

– Слезай с лошади, – сказал офицер, – и мы дадим тебе уйти. Ты нам не нужен. Никто не захочет купить старую развалину, – он ухмыльнулся, сверкнув ровными белыми зубами. – Ты даже можешь оставить себе этот чудовищный топор. Просто уходи, старик. Иди и найди хорошее дерево, чтобы под ним издохнуть.

Старик.

Никому не нужная старая развалина.

Он заскрежетал зубами с тем звуком, с каким камень трется о камень. Ярость запульсировала, загрохотала в голове. Алая, всеобъемлющая, кровавая ярость. Он выдыхал смерть. Боль ничего не значила. Он раздавит этого самоуверенного маленького ублюдка. И Дака – его просто бесило, как безмозглая скотина пялится на Цюкунфт. Бедект хотел вырвать ему глаза, ощутить, как они скользко будут хлюпать под его пальцами.

– Жизни во мне и впрямь не так уж много, – сказал Бедект, – а вот смерти – гораздо больше.

Офицер с досадой покачал головой:

– Тебе надо было уйти, пока у тебя был шанс.

Бедект взмахнул топором и убийственно ухмыльнулся.

Говна Кусок шарахнулся в сторону, и Бедект упал раненым боком прямо в грязь. Огненные зигзаги вспыхнули в его глазах, в голову словно впилась молния.

Офицер шагнул к нему и ударил Бедекта ногой в лицо. Зубы так и брызнули в грязь. Бедект с яростным ревом приподнялся из липкой жижи, и офицер снова пнул его,