не убиваю женщин, – мечник откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. – Даже больших и уродливых.

Лебендих перехватила запястье Штелен в тот момент, когда та уже почти вонзила нож в горло этого говнюка.

«Почему я все время забываю, насколько она быстра?»

– Нет, – сказала Лебендих. И, переведя взгляд на мечника: – Снаружи. Сейчас.

Штелен украдкой окинула подругу оценивающим взглядом.

«Она вообще в состоянии сейчас драться? Что я должна сделать – остановить ее, уберечь от схватки или помочь в ней?»

– Это не имеет смысла, – ответил мечник. – Вихтих, вот в ком дело. Он лучший. Он – Величайший Фехтовальщик в Мире. Все, титул присвоен.

«Может быть, Лебендих почувствует себя лучше, убив этого идиота».

Выместить свою ярость на каком-нибудь ничего не подозревающем дураке – вот проверенный способ улучшить себе настроение. По крайней мере, для Штелен это всегда работало.

– Мы собираемся убить его, – сказала она мечнику. – Так что снова бороться за титул можно начинать уже сейчас.

Она подмигнула Лебендих.

Если Штелен понадобится вмешаться, чтобы помочь убить этого идиота, Лебендих даже не успеет заметить этого.

– После всего, что ты мне рассказал, – продолжала она, – ты в двух шагах от цели – и ты бросишь все? Ты встретил мечника, который круче тебя. И что? Завтра он будет мертв. А ты уже отказался от своей мечты навсегда?

Мужчина не сделал ни единого движения в сторону меча. Сейчас он выглядел так, словно боялся своего оружия даже сильнее, чем раньше. У него задрожала нижняя губа.

– Нет, – ответил он.

– Выйди на улицу с моей подругой, – сказала Штелен, – или я убью тебя прямо здесь.

Он затряс головой, слезы потекли по его щекам.

– Я не хочу. Я видел смерть. Это отвратительно, это жестоко. Я не хочу умирать. Я хочу… я хочу увидеть свою маму.

Штелен почувствовала себя грязной, словно бы слабость мужчины испачкала ее.

«Я убью его».

– Оставь его, – сказала Лебендих, словно прочитав ее мысли. – Он перегорел.

Ее глаза, еще несколько мгновений назад несущие холод смерти, были полны печали. Она и сама выглядела так, словно сейчас расплачется. – Он сейчас хрупкий. Как кухонный ножик.

Она вздохнула – с разочарованием, сожалением и облегчением.

– Я никогда не пойму тебя, – сказала Штелен.

Лебендих слабо улыбнулась:

– Знаю.

– Убив какого-нибудь идиота-мечника, ты почувствуешь себя лучше.

– Верно.

– Ну так в чем же дело?

– Только не этого.

– А какого? – с надеждой в голосе спросила Штелен.

«Позволь мне дать тебе то, что я могу».

Лебендих положила свою руку на руку Штелен.

– Я хочу попросить об одолжении, – сказала она, глядя Штелен в глаза.

– Что угодно.

– Когда мы найдем Вихтиха. Я хочу его убить.

«Нет. Боги, нет».

– Почему?

– Он причинил тебе боль.

Но это была не вся правда. Штелен видела это в глазах мечницы.

«Есть что-то еще, что-то, что она не хочет говорить».

Это была какая-то проверка, но Штелен не могла сообразить, какая, почему и какой тут будет правильный ответ.

«Если я откажу ей, она решит – я сомневаюсь, что ей это по силам, или подумает, что я защищаю Вихтиха?»

– Не больше, чем я ему, – сказала Штелен.

Хотя ей было чертовски обидно, что Вихтих бросил ее в Послесмертии, но она поступила бы точно так же. Только чтобы утереть ему нос. Неужели он сделал это именно поэтому? Бросил ее там, чтобы иметь возможность похвастаться: «А я сбежал из Послесмертия первым!»? Это ему не сойдет с рук.

– Позволь мне убить его, – сказала Лебендих.

Мечник наблюдал за происходящим, благоразумно помалкивая.

– Я не хочу давать обещание, из-за которого могу потом оказаться лгуньей, – сказала Штелен.

– Ты во мне сомневаешься.

– Нет. – «Ты никогда не видела его в бою!». И Лебендих была далеко не в лучшей форме.

Лебендих резко, сердито кивнула и встала из-за стола.

– Пойду посплю немного.

Она развернулась и двинулась к лестнице. Куда делась смертоносная бесшумность ее движений? Она громко гневно топала.

Когда Лебендих скрылась из виду, мечник сказал:

– Вихтих разделает ее в единый миг.

Штелен воткнула нож ему в глаз и резко провернула, перемешав мозги в голове бедолаги. Обыскав тело и забрав все его деньги, она вышла из таверны. Ей нужно было прогуляться немного, остыть и все обдумать.

Снова и снова она прокручивала в голове поединок Вихтиха и Лебендих, сравнивая известные ей навыки их обоих.

«Лебендих, – подумала она. – Из них двоих самая быстрая».

Вихтих двигался грациозно, как все мечники. Лебендих танцевала с безукоризненной отточенностью движений. И все же мечи врага его не находили. Он сражался так, как будто знал заранее, куда придет каждый выпад. Лебендих сражалась так, как будто она создала тот вид искусства, в котором Вихтих бился за звание лучшего. Величайшего Фехтовальщика в Мире.

«Ненавижу этот дурацкий титул».

Его, без сомнения, придумал какой-то идиот.

Ей не хотелось этого признавать, но Вихтих был лучшим фехтовальщиком, которого она встречала в жизни. И, судя по разговорам, он теперь стал еще круче.

Она потрогала фигурку Вихтиха в одном из потайных карманов. Он изменился. В глазах его поселился страх. Шрамы покрыли его лицо. У Вихтиха, которого она знала, шрамов просто не могло быть. Из всех опасных переделок, в которые им довелось попасть, он вышел без единой царапины.

«Черт возьми, даже когда териантропы прикончили его – он умер, но умудрился и при этом ни одного шрама не заработать!»

Боги, как она его за это ненавидела.

«Следы нашего образа жизни и наших собственных решений должны оставаться на нас, должны быть видны всем. Вот это – честно».

Не то чтобы кто-нибудь когда-либо мог приписать честность к качествам Вихтиха. Или Штелен.

Штелен завернула за угол и обнаружила себя на той улице с клетками, где лежали трупы предателей. Молодая женщина, еще очень живая, сидела, скрючившись, в ближайшей к клептику. На улице не было никого, кроме них, и женщина обратилась к ней, умоляя о помощи (и она, разумеется, была ни в чем не виновата), предлагая в награду любые деньги или же все, что Штелен пожелает. Штелен прошла мимо, не удостоив женщину взглядом.

«Лебендих сражается за себя, – продолжала размышлять Штелен, снова свернув. – Вихтих сражается ради славы».

Нет, не совсем так. Вихтих сражался из-за страха. Он боялся быть никому не известным. Мысль, что о нем все позабудут, – вот что вгоняло его в ужас.

Если Штелен позволит Вихтиху и Лебендих сойтись в поединке, что потом? Если Вихтих убьет ее подругу, ей придется убить его.

«А если Лебендих убьет Вихтиха?»

При этой мысли у нее загорчило