бы закончена гораздо быстрее. И почти весь следующий день ушел на то, чтобы добраться до Унбраухбара.

Морген, верхом на своем идеально белом коне, далеко за пределами полета стрелы, осматривал жалкую городскую стену – не больше десяти футов в высоту.

Судя по виду города, жители разобрали большую часть зданий и пустили доски и кирпичи на это вот шатающееся под ветром позорище.

«Я мог бы подъехать и сам повалить ее».

Заманчивая мысль. Хороший хассебранд превратил бы город в выжженное пепелище. Уже не в первый раз Морген пожалел, что отослал Гехирн в Гельдангелегенхайтен для освящения своего нового храма. Он оглянулся через плечо на выстроившиеся ряды солдат. Пятнадцать тысяч мужчин и женщин в доспехах из сияющей стали, в ослепительно белоснежных одеждах. Какое красивое зрелище. Оно напомнило Моргену его игрушечную армию – он выстраивал солдатиков такими же безукоризненными рядами. Генерал Миссерфольг мог быть идиотом, но он знал, как командовать войсками.

Морген раз за разом разыгрывал штурм Унбраухбара своими игрушечными солдатиками, и теперь, когда он наконец был здесь, у него возникло чувство, что он уделил подготовке к этой битве слишком много внимания.

«Эта хлипкая стена даже не замедлит меня».

И хотя на стене стояли воины, их было намного меньше, чем он ожидал. Неужели король Шмуцих отвел основные войска в столицу, чтобы дать последнее решающее сражение там?

Морген глубоко вдохнул, ощутил вонь солдатского пота и лошадиного дерьма, и нахмурился. Его армия могла выглядеть идеальной, но до истинного совершенства ей было еще далеко.

Он закрыл глаза, распрямил плечи и замер неподвижно. Непоколебимая вера пятнадцати тысяч солдат омывала его. Они не сомневались в своем боге.

«Я приведу их к победе».

Сегодня он возьмет Унбраухбар, не потеряв ни одного солдата при этом. Город падет только благодаря его могуществу как гефаргайста.

«Подожди», – сказал Нахт. Отражение Моргена наблюдало за происходящим со щита, отполированного до зеркального блеска. Изогнутая поверхность искажала грязное лицо Нахта.

Морген вздохнул. Он находился достаточно далеко, чтобы никто из его солдат не услышал, как он разговаривает с невидимым собеседником. Так что на шепот можно было не переходить.

– Что еще?

«В Унбраухбаре живет больше пятнадцати тысяч человек».

Разведчики Моргена предполагали, что население города составляет около двадцати пяти тысяч человек.

– Ну и что?

«Числа имеют значение. Людей, которые не верят в тебя, которые не поклоняются тебе, здесь больше. – Его Отражение усмехнулось. – Людей, которые хотят, чтобы ты потерпел неудачу».

Морген хотел было возразить, что он бог, но его Отражение было право. Числа имели значение.

– Но сила веры тоже имеет значение. Мои люди верят в меня безоговорочно, ни тени сомнения не испытывают во мне.

«Но хватит ли этого? Что произойдет, если ты попробуешь – и потерпишь неудачу? Солдаты начнут сомневаться в тебе».

Морген закрыл глаза и подавил желание выругаться. Здесь, за пределами Зельбстхаса, его могущество зависело только от веры солдат в него. Если они начнут сомневаться в нем, его это действительно сильно ослабит.

– Если я возьму этот город, не потеряв при штурме ни одного человека, они узнают, что я их бог. Это сделает их веру намного сильнее – и я тоже стану сильнее.

Нахт уже исчез.

Морген взглянул на это жалкое подобие города.

«Если я потерплю неудачу…»

Он махнул генералу Миссерфольгу, и тот подъехал к нему.

– Сколько у нас дисморфиков? – спросил Морген.

– Двадцать, – не задумавшись ни на секунду, ответил Миссерфольг. Дисморфики имели самые разные формы, размеры и проявления, но генерал знал точный ответ на вопрос Моргена.

– Выведи их вперед.

Миссерфольг развернул коня и поехал собирать отряд дисморфиков из гайстескранкенов Моргена.

Не прошло и нескольких минут, как десятки мускулистых мужчин и женщин уже выстроились в линию рядом с Моргеном. Каждый держал в руках огромный длинный лук, сделанный из рогов и сухожилий какого-нибудь травоядного животного с великих равнин ГрасМер. Стрелы высотой с Моргена в стоящих рядом колчанах уже были наготове. На каждой широкой спине висел огромный меч и стальной щит, который Морген даже не поднял бы. Он наблюдал, как дисморфики шевелятся и потихоньку разбредаются. Они не могли стоять спокойно; кто-то принялся разминаться, кто-то подошел к соседям, чтобы сравнить оружие и себя самих. Эти двадцать человек создавали собой стену, гораздо более устрашающую и прочную, чем та, что окружала Унбраухбар.

Морген взглянул на Миссерфольга:

– Очистите стену.

Генерал коротко поклонился и крикнул:

– Наложи!

Двадцать дисморфиков одновременно наложили стрелы на луки.

– Натяни! – выкрикнул Миссерфольг.

Защитники Унбраухбара на стене смеялись и делали грубые жесты. Они знали, что находятся далеко за пределами досягаемости стрел. Некоторые из них спустили штаны и показывали захватчикам бледные задницы.

– Да они даже мишени для нас поставили, молодцы какие, – пошутил кто-то из солдат, заслужив строгий взгляд Миссерфольга.

Двадцать мужчин и женщин держали в руках натянутые огромные луки. Никто даже не дрогнул от напряжения. Моргену говорили, что луки весят по триста фунтов каждый. Как-то раз он взялся за один такой, но не смог даже тетиву натянуть.

– Пускай! – взревел Миссерфольг.

Человек пятнадцать защитников свалились со стены Унбраухбара, в некоторых торчало по две стрелы.

– Еще раз, – сказал Морген.

Миссерфольг повторил залп, на этот раз дело пошло быстрее, со стены свалилось еще больше солдат, чем в первый раз. К третьему залпу на стене уже никого не было видно. Иные стрелы проходили стену насквозь и пробивали прячущихся за ней защитников, накалывая их словно на булавку.

– Дайте им отдышаться, – сказал Морген. – И убивайте любого, кто поднимет голову.

Несколько минут дисморфики стояли с натянутыми луками, убивая тех, кто осмеливался выглянуть посмотреть.

Морген взглянул на мускулистых мужчин и женщин. Некоторые, скорее всего, во время штурма будут ранены и даже, возможно, убиты. Эти люди поклонялись ему, повиновались беспрекословно.

«Я должен испытывать больше чувств».

Но он почти ничего не чувствовал. Он вспомнил, как ударил Вихтиха ножом в живот. Все, что он ощущал тогда, была ярость. Он ни разу не пожалел о своем решении убить мечника.

«И об этом ты тоже не пожалеешь».

Почему он позволил Нахту уговорить себя взять город руками своих солдат? Он должен был покорить Унбраухбар своим могуществом гефаргайста.

«Он заставил тебя сомневаться».

Сколько людей погибнет здесь сегодня?

«Да какая разница?» – спросил Нахт, снова появляясь в отполированном до блеска щите.

У Моргена перехватило горло, он сглотнул. Нет, не было никакой разницы. Он вспомнил, как Бедект истекал кровью на улице Зельбстхаса. Он вспомнил, как это было – вонзить нож, украденный у Штелен, в живот Вихтиха. Он вспомнил, как топор