или его дочь. Адель сразу же заявила, что ради спасения учения отца готова пожертвовать жизнью. Но когда ее начали опускать за борт, передумала, и закричала, что пусть лучше погибнут рукописи, а у нее родится сын — великий праведник, который запишет учение деда еще лучше. Адель подняли на борт, рукописи бросили, и буря тут же успокоилась“[219].

Но из всех версий о неудавшемся паломничестве следует: Бешту было открыто, что при его жизни возвращения еврейского народа в Землю Израиля не произойдет и Машихах не явится, но при этом его миссия в приближении этих дней крайне велика.

И тут самое время снова процитировать вторую часть его письма к р. Гершону: „Скажи мне, господин, когда же явишься ты?“. И отвечал мне Мессия: „Вот тебе знак: когда станет известным учение твое, и откроется взорам мира, и разольются клады мудрости твоей, коей я тебя обучил, а ты постиг и когда все прочие люди сумеют совершать такие же таинства, как ты, — тогда исчезнут все полчища нечистой силы, и настанет время великого благоволения и избавления“. И дивился я ему зело, и сердцем опечалился, что так долго придется ждать, ибо когда же может свершиться сказанное? Но изучив там же три спасительных средства и три имени святых, кои легко усвоить, я немного успокоился, думал, что через это и мои сподвижники сумеют дойти до такой же степени, сумеют изучить и постичь то, что постиг я. Пока же, однако, мне запрещено в продолжение всей моей жизни открыть узнанные мной средства; хотел бы я хоть с тобой поделиться, да не имею на то позволения…“

Итак, Бешт был глубоко убежден, что именно с момента, когда он приступил к распространению своего учения и начинается отсчет эпохи Машиаха, но сам его приход — это процесс, к которому еврейский народ и все человечество должны еще подготовиться.

И хотя Бешт благосклонно относился к тем, кто совершал паломничество в Святую Землю и даже селился там, видимо, он считал, что время для массового восхождения евреев туда еще не пришло. Более того — в страстном желании некоторых раввинов отправиться в Святую Землю Бешт порой видел „происки Сатаны“, который пытается таким путем лишить еврейскую общину ее праведников и, соответственно, заступников. Так, р. Гедалье, который не раз высказывал желание отправиться в Землю обетованную, Бешт сказал: Пусть это будет для тебя знаком: всякий раз, когда ты ощущаешь горячее желание направиться в Святую землю, знай наверняка, что городу выносится строгий приговор, и Сатана отвлекает тебя, чтобы ты не молился за город. Поэтому, как нападет на тебя страсть к Святой земле, так сразу молись за город!»[220].

В то же время Бешт, безусловно, был верен 12-му принципу веры Рамбама, и считал, что еврей должен постоянно напоминать себе о Машиахе и создавать некие «знаки» для такого напоминания. Одним из таких «знаков» стал введенный им обычай «трапезы Машиаха».

Эта трапеза устраивается на исходе последнего дня праздника Песах, поскольку, как утверждал Бешт, в этот день рассечения Красного моря свет Машиаха сияет открыто, и проявляется не только на духовном, но и на материальном уровне. Именно поэтому речь идет не о молитве или какой-либо другой духовной практике, а именно о трапезе, в которую вовлечено наше физическое тело и в течение которой, как и в первую ночь праздника, каждый участник должен выпить четыре бокала вина.

С 1906 года усилиями пятого Любавичского ребе РАШАБа был принят всеми последователями ХАБАДа, а в наши дни на глазах становится общепринятым еврейским обычаем.

До нас дошло также несколько предсказаний Бешта, связанных с Машиахом. Одно из них приводит в своих «Хасидских рассказах» Мартин Бубер:

«Сказал Баал Шем Тов:

— Перед пришествием Мессии будет великое изобилие в мире. Наши братья, сыны Израиля, разбогатеют и отвыкнут довольствоваться малым. Потом придут худые годы, тяготы и недостаток, и низойдет на мир нищета. Сыны Израиля не смогут удовлетворять свои потребности, возросшие безмерно. Так начнутся страдания перед пришествием Мессии»[221].

«Шивхей Бешт» приписывает Бешту следующие слова:

«Если Избавитель не придет еще шестьдесят лет, я буду вынужден опять прийти в этот мир»[222].

Но выполнил ли Бешт это обещание, или нет, мы, разумеется, не знаем. Больше того: между его учениками шел спор о том, правильно ли они его расслышали: говорил Бешт о шестидесяти или о шестнадцати годах.

Глава 2. Хасидизм как учение (продолжение)

Раввин доктор Ицхак Алфаси[223] в очерке «Рабби Исраэль Бааль-Шем-Тов: Жизнь и учение» утверждает, что значение учения Бешта сводится к трем основным достижениям:

Разрешение религиозного кризиса и повышение самооценки «простых» евреев, которых Бешт сумел убедить, что даже без посвящения всей своей жизни изучения Торы и Талмуда их молитвы и соблюдение заповедей, если оно идет от сердца, дорого Всевышнему не меньше, а то и больше служения т. н. раввинов-талмудистов.

Освобождение иудаизма от ненужного аскетизма. Провозглашение служения в «радости» и не «от ума», а от «сердца» более угодным Творцу, чем аскеза, которая, напротив, не только не нужна, но и часто греховна.

Утихомиривание чрезмерных мессианских ожиданий, которое вело к появлению таких опасных, грозящих разрушить иудаизм изнутри фигур, как Шаббтай Цви и Яков Франк[224].

Семен Дубнов, пытаясь систематизировать учение Бешта, свел его к следующим 11 пунктам:

1) Безусловный пантеизм: Б-г наполняет собой все видимые вещи, присутствует везде и непрестанно вмешивается в человеческие дела.

2) Взаимодействие высшего и низшего миров: подобно тому, как провидение Б-жие влияет на судьбы людей, так и действия, помыслы и стремления людей имеют обратное влияние на жизнь высших, небесных сфер, направляя волю Божества и определяя судьбы мира. Таким образом, начала фатализма и свободы воли примиряются и как бы совмещаются в принципе взаимодействия.

3) Общение с Б-гом, жизнь в Б-ге — вот что должно быть главным стремлением истинно религиозного человека. Этого можно достигнуть посредством сосредоточения своих мыслей на Б-ге, посредством сведения к Нему всех жизненных явлений.

4) Сущность веры — в чувстве, во внутреннем сознании, а не в уме и логическом познании. Чем страстнее, воодушевленнее это чувство, тем ближе человек к Б-гу.

5) Молитва — важнейшее средство единения человека с Б-гом. Чтобы это единении было полное, молитва должна быть восторженная, горячая, а молящийся должен в такие моменты как бы высвободиться из своей материальной оболочки. Для достижения такого возбужденного состояния можно и часто необходимо прибегать к механическим средствам, сильным телодвижениям, крикам, покачиваниям etc.

6) Изучение закона веры имеет второстепенное