Серёжа резко нажал на тормоз, одновременно выворачивая руль вправо, чтобы остановиться на тёмной обочине. У меня чётко сработало ощущение дежавю, я остро чувствовала повторение ситуации и как последняя трусиха боялась её последствий.

– Тогда как он узнал о выставке и откуда получил приглашение? Разве он не должен быть в Китае? Чёрт, стоило мне отлучиться на несколько минут, как он материализовался из воздуха! – Сергей смотрел на меня так пронзительно, что у меня холодок прошёлся по спине. Я вдруг чётко осознала, что ревность так густо застилает ему глаза, что он просто не способен прислушиваться к доводам рассудка. Это невероятно пугало меня, я не могла понять, как человек может быть таким надёжным, родным, добрым и заботливым и одновременно таким пугающим в приступе ярости. Холод страха постепенно начал перемещаться в область сердца, тогда как мозг думал над тем, что нужно сказать, чтобы смыть эту пелену с глаз Волкова. Но, похоже, я соображала так же туго, как и Серёжа в тот момент.

– Я понятия не имею, как он узнал о выставке и почему он не в Китае, – я старалась говорить уверенно, но у меня это плохо получалось. – Серёжа, неужели ты думаешь, что я бы стала его приглашать? Подумай сам, я ведь почти год с ним не общалась, мне это не нужно, я тебя люблю.

Я сильно надеялась, что признание в любви, которое было, на мой взгляд, сейчас абсолютно неуместным, поможет мне остудить ярость Серёжи и не прогадала. Последняя фраза подействовала на Волкова волшебным образом, его взгляд смягчился, и я чётко увидела, как заработал его мозг, производя на свет имеющую право на существование догадку.

– Лиза, – процедил он со всем презрением, на которое вообще был способен. – Это она его позвала, я уверен. Почему она вечно вмешивается в наши отношения и портит мне жизнь?

– Никто не вмешивается в наши отношения, Серёжа. Власов просто пришёл на выставку и всё! Почему ты в каждой мелочи видишь какую-то угрозу? Так же нельзя жить!

– Потому что я боюсь тебя потерять, – упрямо повторил он.

– Знаешь, Серёжа, ты меня пугаешь таким поведением. Когда ты так ревнуешь, так резко меняешься, мне кажется, что рядом со мной другой человек, а не тот Серёжа Волков, которому я доверяю и которого люблю.

– Ты права, – виновато проговорил он. – Я не знаю, что на меня нашло. Он как бельмо на моём глазу, постоянно вертится рядом. Я не хочу тебя потерять снова, – как мантру повторял Волков.

– Я знаю, милый, но не стоит в каждом встречном видеть соперника, меня это напрягает. Я скажу даже больше, меня это отталкивает.

Серёжа резко взглянул на меня. Я прочла в его взгляде боль и страх и снова почувствовала себя виноватой.

– Пойми, – продолжила я, – я не могу изолировать себя из общества ради твоего спокойствия.

"Ты уже однажды это сделала и ни к чему хорошему это не привело" – память услужливо подсунула предательскую мысль, которая, впрочем, только подкрепила мою убеждённость в правоте своих действий.

Серёжа промолчал, и это молчание давило на мои виски стопудовой плитой. Впервые за столько месяцев счастливой жизни с Волковым я ощутила гнетущую пустоту и напряжение между нами. Я чётко ощущала, что Серёжа что-то недоговаривает, что он молчит только потому, что боится снова меня напугать, но я не могла с уверенностью сказать, на сколько хватит его терпения и сдержанности, и это осознание как заноза засела в моём сердце, вселяя в него тревогу.

Волков молча вырулил на трассу и надавил на газ уже более спокойно, но тягучее молчание продолжало витать в салоне автомобиля до самого Бора, и я предпочла притвориться спящей, изредка наблюдая за Сергеем из-под опущенных ресниц. Его крупные руки с силой сжимали руль, желваки на лице ходили ходуном время от времени, а упрямая вертикальная складка между бровей никак не хотела распрямляться. Мне вдруг захотелось взять свои слова обратно, сказать, что я готова изолировать себя от общества Власова ради его спокойствия и нашего счастья, но я молчала. Что-то сдерживало меня, и я не знала, что именно. Зато я точно понимала, что это что-то теперь пролегло между нами, оставляя за собой след недосказанности и недопонимания.

Я давно решила, что в моих отношениях с мужчинами больше не должно быть никаких недосказанностей, которые только копятся в глубине души и потом разом выливаются наружу, приводя к разрыву отношений, но и начинать говорить об этом сейчас не было никакого смысла. Я знала, чего хочет Серёжа, и не могла ему этого дать, а, значит, мы зашли в тупик, выход из которого был только один – мне нужно было пойти на уступки, а я не хотела этого делать просто потому, что мне надоело приносить себя в жертву, уступать и идти на поводу. И пусть я знала, что Волков сделал очень многое для наших отношений и для меня в частности, жертвуя своими интересами, и что я должна отплатить ему той же монетой, но, судя по всему, эгоизм, проснувшийся во мне так некстати, мешал мне это сделать, и я продолжала притворяться спящей всю дорогу до дома.

Возле крыльца мы расстались традиционно, завершив вечер долгим поцелуем. Я не пригласила его подняться, а он не спрашивал разрешения войти, просто развернулся, сел за руль и повёл машину в сторону Лебяжьего. Катя ночевала у бабушки, поэтому я поднялась наверх, разделась, наскоро приняла душ и вытянулась на постели.

Что-то помимо разногласия с Сергеем мешало мне заснуть, перевозбуждение из-за выставки, пережитое волнение и сильные эмоции, впечатление от которых было немного смазано ссорой с Волковым, но и не только это. Образ Марка Власова никак не хотел выходить из моего сознания, я так привыкла не видеть его, думать, что он вне зоны досягаемости, что увидеть его вот так близко было для меня настоящей встряской.

Обида на Власова давно прошла, злости уже не было, но воспоминания о моих ощущениях, которые я переживала с ним когда-то давно, тревожили моё сознание и заставляли сердце биться нервно и нескладно. Мне не хотелось думать о том, как замерло моё сердце и почти остановилось от звука его голоса, как аромат его парфюма вскружил мне голову, а его неотразимая красота буквально сбила с ног. Я знала совершенно точно, что люблю Серёжу, но я не могла найти оправдания своему сердцу, так предательски сжимающемуся под взглядом зелёных глаз. Это просто наваждение, какое обычно бывает при встрече с человеком, которому ты когда-то принадлежала и который когда-то принадлежал тебе. Я успокоилась и смогла уснуть только тогда, когда поверила в то, что подобная реакция моего организма на непосредственную близость красавца Марка Власова – всего лишь давняя привычка и результат почти годовой разлуки, не более того.

***

Следующим утром меня разбудил телефонный звонок. Я, не успев проснуться окончательно, почти вслепую шарила руками по прикроватной тумбочке в поисках виновника моего пробуждения и, отыскав маленький предмет, не глядя на экран приложила его к уху, с облегчением откидываясь на подушку.

– Да, – немного раздражённо ответила я, всё ещё пытаясь проснуться окончательно и привести в порядок сбившееся от активного поиска мобильника дыхания.

– Вероника, – произнесли на том конце «провода» спустя несколько секунд молчания, а моя расслабленность моментально испарилась, когда я узнала звонившего, – здравствуй, это Марк.