сильно забилось. – Вы правильно думаете, Аркадий Константинович, этому человеку ни в коем случае нельзя доверять свою дочь. – Архидем согнул руку в локте, на сгибе рукава безупречного костюма залегли ровные складки, раскрыл ладонь, и отец девушки увидел пуговицы с одежды дочери.

– Откуда вы знаете, о чем я думаю? – вырываясь из оцепенения, прохрипел отец Дианы.

– Я вижу по вашему лицу, – скучно отозвался Прондопул.

Аркадия Константиновича неприятно передернуло: так он и думал о Василии, безусловно, негодяй. А пуговицы в руке Прондопула – лишнее подтверждение этому. Но если архидем все видел, он мог бы рассказать, что произошло. Человек напружинился, чтобы задать вопрос, однако ответ Прондопула опередил.

– Вы уже все поняли без моего рассказа, Аркадий Константинович. К тому же я никогда не наушничаю, я противодействую тому, что может произойти! – Эти слова архидем выплеснул, как ковш ледяной воды. Затем небрежно растопырил пальцы и пуговицы из ладони упали в траву. После чего сухо выдал: – Советую вам быть осмотрительным и не подпускать его к дочери! Ничем хорошим это не закончится!

Аркадий Константинович растерялся, не такого ответа он хотел. Впрочем, хотя бы что-то, чем совсем ничего. А Прондопул добавил:

– У вас дочь красивая, как Мария.

Отец Дианы, чтобы не выглядеть невеждой, поджал губы и не стал уточнять, о какой Марии шла речь.

– Василий опасен, – надавил архидем тоном, какой заставлял верить, – потому что не знает, кто он!

У Аркадия Константиновича расширились глаза, последние слова Прондопула привели в замешательство, но он все-таки удержал себя от нового вопроса, надеясь прояснить позже.

– Предлагаю вам заключить со мною соглашение, – архидем перевел разговор в другое русло. – Вы бизнесмен, и я тоже, в некотором роде. Конечно, я мог бы не спрашивать вашего согласия, чтобы сделать так, как считаю нужным, но договор по доброй воле всегда более результативен.

Отец Дианы невольно отступил на пару шагов. Руки суматошно заскользили по бедрам в поисках брючного кармана с носовым платком. Выхватил его, вытер лоб и шею и посмотрел с изумлением:

– Что еще за договор и что значит бизнесмен в некотором роде? – Под ногами ошеломляюще громко всхлипнула раздавленная трава.

– Для меня деньги не имеют значения, – с монотонным безразличием бросил архидем.

– Но бизнес без денег не делается и не существует, – возразил Аркадий Константинович и недоверчиво усмехнулся.

– Согласен, потому предлагаю вам сделку, – сказал Прондопул. – Сумму сделки определите сами. Я заплачу любую.

Отец Дианы ждал, когда прозвучат условия сделки. Любые деньги просто так не платятся. Предложение настораживало и исподволь настраивало против. Лицо Прондопула потемнело, а человека насквозь пронизало колючим ветром. Потная на спине и под мышками рубаха в мгновение обледенела. Тело охватило жгучим холодом. А архидем произнес:

– Вы должны дать слово, что жестко пресечете встречи вашей дочери с этим типом! Для меня вашего обещания будет достаточно. Но предупреждаю, невыполнение условий нашего договора с вашей стороны повлечет за собой большие неприятности для вас.

Условие сделки поставило в тупик. С одной стороны, оно полностью совпадало с желанием самого Аркадия Константиновича, но с другой стороны, удивляло, что в том же заинтересован Прондопул. Какое дело архидему до его дочери? И оттого, что все было непонятно, это начинало раздваивать его чувства.

– Не думаю, чтобы вы заботились о моей девочке, – выразил сомнение Аркадий Константинович. – С какой стати? Она вам – никто. – Помолчал, видя, как на лице Прондопула появляется выражение разочарования. – Хотелось бы услышать, в чем, собственно, дело?

Но вместо ответа увидал плотно сжатые губы архидема, а ушные перепонки вздрогнули от его резкого голоса:

– Вы принимаете условия соглашения? – Вопрос Прондопула съежил на спине отца Дианы кожу.

Аркадий Константинович снова отступил, сдавливая челюсти, как от лютой стужи. Краем глаза ухватил внизу у родника суету людей. С трудом разжал скулы:

– Нет, – сказал неуступчиво с дрожью в голосе, с чувством, будто прорывается сквозь длинные колючие шипы. – Потому что это не бизнес, это скорее похоже на сговор, на взятку. Я не воспринимаю такого бизнеса. – Каждое слово давалось с трудом. В горле мешал ком, перехватывал дыхание. В груди что-то давило на сердце и ломило ребра.

– А воспринимать не надо, Аркадий Константинович, – жестко прервал Прондопул. – Ваш мозг не способен вместить в себя сути Вселенной. Требуется выполнять условия и все. У вас будут деньги, много денег. Когда платят деньги, зачем что-то воспринимать, нужно просто делать дело. Только глупцы отказываются от больших денег. Называйте любую сумму, я заплачу ее немедленно. Не будьте так же упрямы, как ваши предки. Это не принесло им ничего хорошего. Не повторяйте ошибок прошлого.

– Вам известны ошибки моих предков? – недоверчиво в усмешке растянул губы Аркадий Константинович. А глубоко в душе возникло неприятное ощущение тревоги. – Никаких соглашений с вами заключать я не стану! И не потому, что отказываюсь от ваших денег, а потому что со своей дочерью я разберусь без вас! – Он еще не закончил своей речи, как язык мгновенно онемел, перед глазами все поплыло и стало искажаться. Потом ноги подкосились, тело обмякло и медленно завалилось на бок в траву.

– Придется вам выполнить мое условие бесплатно, – сказал с металлом в голосе архидем, глядя на обмякшее тело. – А могли бы иметь большие деньги.

Аркадий Константинович очнулся на скамейке возле подъезда. Рядом с ним – старухи. Его локти – в колени, голова наклонена. Давит духота, перегретый солнечными лучами воздух обжигает легкие.

В голове стоит какой-то странный гуд. В висках саднит, как будто они зажаты в тиски. Мозг вздувается от избытка мыслей. Мысли, как черви в клубке, переплелись, скользят без остановки, невозможно ни за какую ухватиться, чтобы сосредоточить себя на чем-то одном.

Так продолжалось несколько минут. Затем клубок стал уплотняться, цементироваться в целое. И застыл без движения, выдавая единственный, но тревожный импульс, тот бил и бил в одном направлении. Душа мучилась, предчувствуя опасность, угрожающую дочери и исходившую от Василия.

Аркадий Константинович не помнил Прондопула, забыл о Лысой горе, но в нем возник непомерно сильный страх за дочь. Подобного он не испытывал никогда.

Сбоку соседка-старуха в синей бейсболке на голове, с потрепанным журналом на коленях, тормошит за руку:

– Константиныч, ты чего это? Заснул? Я тебя спрашиваю, ты не слышал, ученые не пробовали скрестить собаку и барана?

– А? – вздрогнул отец Дианы.

– Ну, скрестить.

– Зачем?

– Так интересно, кто получится.

– Какая разница?

– Не скажи, Константиныч. Мясо какое будет, собачатина или баранина?

Аркадий Константинович рассеянно отмахнулся, напряженно поднялся с дивана и, не оглядываясь, заспешил к подъезду.

В дверях квартиры жену удивило тупое деревянное