плечу и погладить по голове? Считай, что ты родился в рубашке. Повезло, что не получил по шее. – Пантарчук коснулся плеча водителя. – Поехали, а то и нам достанется ненароком. – И снова засмеялся, откидываясь на спинку сидения.

Водитель повернул ключ в замке зажигания.

Отец Дианы возбужденно топтался по квадратной комнате, между резным журнальным столом и округлой фасонной стеклянной витриной с разноцветной посудой на полках. Безудержно негодующе исторгал проклятья в адрес Василия, с яростным удовольствием обзывая подонком и негодяем:

– Надо же быть таким хамом! – выкрикивал жене. – Как ни в чем не бывало явил передо мною свою нахальную рожу. Ты представляешь, какой наглец. Видишь ли, подавай ему Диану. Шаромыга приблудный. Следовало не просто на порог не пустить, а по мордам надавать и спустить по лестнице. Едва сдержался.

– А может, надо было поговорить с ним, пока дочь не пришла из магазина? – неуверенно обронила женщина, сидя на светлом диване и наблюдая, как муж пышет желчью. Женщину обескуражила агрессия мужа: обычно уравновешенный, сейчас вылезал из собственной кожи. Повторные звонки в дверь разъярили его еще сильнее. Ей пришлось вскочить с дивана и удерживать, чтобы не ринулся к двери с кулаками на непрошеного гостя. В голову лезли разные мысли. Не верить дочери не могла, но пугающие преувеличения в ее рассказе ставили в тупик. На душе было беспокойно. Все валилось из рук. Занять чем-нибудь себя, чтобы отвлечься – не удавалось. И все-таки громко произнесла: – Я верю дочери.

Муж покривился:

– Веришь чему? – посмотрел прямо в глаза. – В чепуху о Лысой горе?! Не будь наивной. Вы с дочерью насмотрелись фантастики по телевизору и морочите теперь головы друг другу, но меня-то дочь не проведет. Видать, этот Василий еще тот хлыщ, замутил мозги девчонке.

– А если она на самом деле была там? – упрямо повторила женщина, не двигаясь с места.

– Ну, предположим, была, так что с того? – он свел к морщинам на переносице рыжеватые брови. – Только подтверждается, что этот негодяй давно ей пудрит мозги. Иначе с какого перепуга она с незнакомым парнем поперлась бы на гору за городом. Или ты поверила сказке, что их вихрем унесло? Знаю я все эти вихри. Не раздражай меня! – махнул рукой, отвернулся, направился в прихожую.

– Что с тобой? Ты будто с цепи сорвался, – проговорила ему в спину жена, – я не узнаю тебя. Может, парень-то неплохой, ведь сам пришел. Выспросил бы у него, если дочери не веришь.

– Веришь, не веришь, – в прихожей через плечо огрызнулся муж. – Я на ромашках не гадаю и на кофейной гуще – тоже. Пойду, пройдусь по воздуху. – Шагнул к входной двери.

– Иди, остынь, пока не наломал новых дров, – послала женщина вдогонку и услыхала дверной хлопок.

Его рука скользила вниз по перилам лестничного марша. Он шел по серым ступеням и почему-то думал о Лысой горе. Сам себе не мог объяснить, отчего та засела у него в голове, как кость в зубах. Все мысли крутились вокруг нее.

На площадке нижнего этажа возмущенно сплюнул, когда вспомнил рассказ дочери. Чушь, полная чушь. Двинулся вниз быстрее, слушая, как в тишине подъезда шуршат подошвы по бетону ступеней.

У выхода из подъезда на миг задержался, нажал кнопку магнитного замка, толкнул дверь ладонью от себя, распахнул. Шагнул через порог, окунулся в сноп слепящего света. Сощурился, остановился на крыльце. Дверь сзади затворилась.

Вздохнул, раскрыл глаза и оторопел: под ногами – трава, перед ним – поляна. Поодаль – деревья вразнобой. Над головой – палящее солнце. Крутнулся. За спиной – ни подъезда, ни дома. Зеленый склон горы. Глянул вниз: вдоль поляны петляет русло реки. У подножия горы – легковые автомобили. Цепочка из людей, набирающих в емкости родниковую воду.

В сознании вспыхнуло: он на Лысой горе. Но как это может быть? Он сделал несколько шагов и не услышал шороха травы. Прокричал вниз, но никто не поднял голову, звук словно остался на горе. Тишина невероятная. Странное безветрие на вершине. И дух тревожащий, какой-то антикварный.

На душе заскребли кошки. Исчез вопрос как, но беспокоил вопрос – зачем он тут. Ответа не было. Решил двинуться вниз, но в этот миг за спиной услыхал шаги. Вздрогнул, обернулся. Взгляд уперся в приближающегося незнакомца, одетого не по погоде: в сине-черный костюм, синюю рубаху с кроваво-вишневым галстуком-бабочкой.

– Вы кто? Откуда появились? – вырвалось у отца Дианы.

В ответ Прондопул неопределенно повел рукой:

– Здравствуйте, Аркадий Константинович, – архидем остановился. – Это я пригласил вас сюда.

– Пригласили? – возмутился мужчина и затоптался, подминая ногами траву. – Вы называете это приглашением?

– Конечно, – подтвердил Прондопул, останавливая взглядом его топтание. – А вы ждали иного приглашения?

– Ничего я не ждал, я вас знать не знаю, первый раз вижу! – срывающимся голосом воскликнул Аркадий Константинович, чувствуя, как внезапно насквозь пропотел, словно от перегрева на солнце. А в сознании неожиданно возникло имя архидема. Все было странно, ибо Аркадий Константинович точно знал, что никогда прежде не встречал Прондопула. – Ничего не понимаю. Как я здесь очутился? – Неестественность происходящего будоражила мозг.

– Все очень просто, – ответил Прондопул, чуть оживив лицо. – К тому же вы не возражали.

– Когда я мог возражать, если сразу из огня да в полымя? – выдавил из себя отец Дианы, ощущая новую волну пота, прокатившуюся по всему телу.

– Утрируете, Аркадий Константинович, – пронизал взглядом Прондопул. – Здесь хорошая тишина, не правда ли? Мне нравится она. Помогает чувствовать дух прошлых тысячелетий. В этом воздухе пыль столетий. Великолепный воздух. Иногда сюда забредают любопытные да грибники, но они не понимают этого великолепия.

Аркадий Константинович поежился от размытого взгляда черных глаз и кинул взор под ноги. Какие грибы, подумал. На этой горе если и бывают грибы, то ими не укроешь и дна лукошка. Собирать здесь грибы все равно что собирать здесь ананасы.

– Вам не нравится Лысая гора? – удивил вопросом архидем, и от него потянуло холодом.

– А что тут может нравиться? Все обыкновенно, – глухо вытолкнул Аркадий Константинович.

– Это дело вкуса, – не согласился Прондопул. – Красота есть во всем. Она есть в солнечном свете, но еще больше ее в бездонной темноте. Уверяю вас, только бесконечная тьма завораживает и очаровывает, а не ослепляет, как солнце. Лысая гора знает много тайн, она хранит их, как глубокая пропасть хранит великие тайны мрака. Одни боятся этого, других это привлекает. Вот вчера, например, здесь были двое. – Архидем подступил. – Девушка Диана и неприятный тип, Василий. Он мне не понравился. Потому что не отпускал ее, когда она хотела уйти. Плохой человек. – Расплывчатый взгляд сковал отца Дианы, его сердце