какой-либо существенный урон этой позиции ей не удалось. Нет, её оставили для парней с буквой "Р" на рукавах.

Майк махнул паре бойцов с пистолетами-пулемётами, чтобы те прикрыли его огнём. Он подполз ближе к тёмной амбразуре, в которой зловеще плясало пламя пулемётов. Он бросил во тьму две гранаты, стараясь метать их горизонтальным движением руки, чтобы как можно меньше отрываться от земли самому.

Когда гранаты взорвались, изнутри послышались вопли. Пулемёты стихли. Там сзади была дверца, из неё выскочил япошка, его рубашка была разодрана, а по спине струилась кровь. Один американец срезал его "маслёнкой"*.

В глубине острова виднелись другие ДЗОТы. Япошки потратили немало времени и усилий, чтобы укрепить Тараву, и это было заметно. Каждое укрепление имело ещё одно или два укрепления, которые его поддерживали. Если вы зачищали один опорный пункт и вставали, чтобы помахать своим товарищам двигаться дальше, япошка в соседнем ДЗОТе мог вас убить.

Как обычно, солдаты Тодзё не сдавались, и не сдались бы. Если требовалось пройти мимо них, их следовало убить. Также следовало убедиться, что они мертвы. Они прикидывались шлангом, прижимая к себе гранату, чтобы забрать с собой несколько американцев перед тем, как присоединиться к своим предкам.

Майк ранее не знал, как будет реагировать на убийство людей. Сейчас он был слишком занят выживанием, чтобы об этом задумываться. Да и япошки для него едва ли были похожи на людей, особенно, как яростно они сражались насмерть. Всё было похоже, скорее, на очистку острова от опасных зверей.

Ночь опустилась со свойственной экватору внезапностью. Тьму разрывали трассеры и артиллерийские разрывы, однако противник не предпринял крупной контратаки. Ощутив голод, Майк проглотил сухпаёк. Когда он прикуривал сигарету, то постарался убедиться, что снайпер не заметит ни спичку, ни тлеющий кончик.

Подошёл капитан Магнуссон, осматривая остатки роты.

- Как наши дела? - спросил Майк и добавил: - Я знаю только то, что прямо передо мной.

- Мы пока ещё здесь. Нас не выкинули с острова, - сказал Магнуссон. - Впрочем, здесь не все мы. Нас нехило так потрепали. - Он резко усмехнулся. - Разве не на это мы подписывались?

- Вы, может, и на это, - ответил Майк. - Лично я подписался, потому что меня достало рубить лес в снегах Скалистых гор. - Он изобразил усмешку. - Здесь-то, блядь, снега нет, хоть там он и есть. Конец ноября? О, да, блин.

- Поспи, сколько сможешь, - сказал ему ротный. - Не начнётся ночью, начнётся с рассветом. Там высадится больше морпехов, здесь и на том конце острова.

- Ох, блин, - сказал Майк.

Ему удалось немного отдохнуть. Ночью япошки не атаковали, хотя в других местах Тихого океана они этим славились. Должно быть, они решили, что смогут сильнее потрепать захватчиков, если получше закрепятся.

Всё началось с первыми лучами солнца. Морпехи высадились на берегу севернее и захватили япошек в клещи. Затем начались подрывы ДОТов, зачистки лисьих нор и бои за каждый окоп. Штык-нож Майка окропился кровью. На левой руке, там, где царапнула пуля, он намотал перевязочный пакет. Если рана не начнёт гноиться, или вроде того, он решил, что не станет беспокоить санитаров.

Бой продлился ещё два дня. Прекратился он только тогда, когда убивать не осталось ни одного япошки. Американцы захватили в плен менее двух дюжин японских солдат, все были тяжело ранены. Сдалась сотня, может, больше, корейских рабочих. Остальные враги были убиты.

Как и почти тысяча бойцов штрафной бригады и морпехов*. Несколько морпехов остались на Тараве, чтобы охранять это убогое место. Штрафников отвезли обратно в лагерь на Эспириту-Санто на отдых, пополнение списочного состава свежими новобранцами и подготовку к штурму следующего побережья.

Майк с тоской подумал о соснах. Если бы он жил на Тихом океане, то повидал бы многое. Но не сосны. Он находился настолько далеко от сосен, насколько вообще только можно.

***

В кабинете Чарли в Белом Доме зазвонил телефон, он схватил трубку.

- Салливан.

- Это междугородный оператор. Для вас звонок из Нью-Йорка от Тельмы Фельдман.

Он начал, было, отвечать, что не знает никакой Тельмы Фельдман. Но, разве, редактора Майка в "Пост" звали не Стэн Фельдман? На случай, если это был кто-то из его родственников, он сказал:

- Соединяйте. Я приму звонок.

Он услышал, как оператор сообщил той, что была на другом конце провода, продолжать. Она и продолжила, с сильным нью-йоркским говором:

- Мистер Салливан?

- Именно так, - ответил Чарли. - Вы - миссис Фельдман?

- Точно, я. Мистер Салливан, гбровцы схватили моего мужа. Схватили и увели прочь. Вы должны мне помочь, мистер Салливан! Должны помочь мне его освободить!

- Я... не знаю, могу ли чего-нибудь сделать, миссис Фельдман.

Чарли ненавидел подобные звонки. Но звонили ему чаще, чем он бы хотел. Даже одного звонка было больше, чем ему хотелось бы. Журналисты, их друзья и родственники знали, что он работает в Белом Доме. Они считали, что у него хватало влияния, чтобы всё решить, когда у них возникали неприятности. Проблема в том, что чаще всего они ошибались.

- Ой, вей! - выкрикнула Тельма Фельдман ему в ухо. - Ви таки должны попробовать! Он жеж таки ничего не сделал! Ничего дурного! Они таки явились и утащили его!

- С чего вы решили, что я могу помочь вашему мужу, когда я не смог помочь своему брату? А ведь его арестовали много лет назад.

- Ви таки должны попробовать! - Миссис Фельдман начала реветь.

Чарли ненавидел, когда женщины плакали. Это был нечестный приём. Мало того, это работало.

- Дайте свой номер, миссис Фельдман, - устало произнёс он. - Узнаю, что к чему и перезвоню вам.

- Вы - ойцер*, мистер Салливан. Настоящий ойцер! - сказала она.

Этого слова из идиша Чарли не знал; он надеялся, что оно означало нечто хорошее. Она дала ему свой номер. Он записал его. Затем он повесил трубку.

- Блядь, - пробормотал он.

Он пожалел, что в тумбочке не было бурбона. Анестезия сейчас была бы кстати. Он оказался бы не единственным человеком в истории, который прятал там бутылку, но он этого не сделал. Качая головой, он побрёл по коридору, чтобы подождать Винса Скрябина.

Ему пришлось не просто ждать, но и дожидаться приёма у него. Спустя полчаса из кабинета Скрябина вышел Дж. Эдгар Гувер.

- Привет, Салливан. - Он кивнул головой Чарли и пошёл дальше. Всегда складывалось впечатление, что