Целую минуту он стоял неподвижно, осматривая комнату, окна, углы и постоянно возвращаясь взглядом к телу и лицу Дуайта, которые были изуродованы сразу десятью пулями.

Наконец Опал вошел в комнату и опустил пистолет.

– Во имя Господа, великого и всемогущего!

Коснувшись первого из протянутых через комнату шнуров, шериф инстинктивно вскинул пистолет, прежде чем понял, что это такое. Он поднял руку и проследил путь шнура к пистолету, закрепленному между комодом и стеной. Потом он проследовал в противоположном направлении, в сторону постели, и увидел еще шнуры, которые сходились пучком на пальцах мертвеца. Странно было, что он не сразу заметил эту паутину шнуров, ведущих от Эверса к пистолетам, укрепленным в разных местах спальни. Опал сглотнул. Чем ближе к телу Дуайта, там более красными становились шнуры. Десять красных линий расходились в стороны от тела Дуайта, словно стрелял сам Дуайт.

Опал был не в силах смотреть Эверсу в лицо.

Он нырнул под натянутые шнуры и заглянул под кровать с противоположной стороны. Там, стоя на коленях, он нашел еще один шнур и принялся внимательно его изучать.

– Вот это да! – выдохнул он. – Это же Абберстон.

Этот чудак Ринальдо утверждал, что он помогал Джеймсу Мокси. А Коул говорил, что утром столкнулся с легендой Большой дороги. Сказал, что тот выглядел как демон подземного мира, явившийся во имя отмщения.

Услышав женский голос, доносящийся снизу, Опал встал.

– Шериф Опал! – звали его с первого этажа.

– Сюда нельзя! – ответил он.

– Шериф, это Фарра Дэрроу.

– Очень хорошо! – крикнул он в ответ и, вновь пробравшись под шнурами и направляясь к двери, повторил:

– Сюда нельзя!

…Опал сидел с Кэрол за столом в таверне в самом конце главной улицы города.

– Я не хотел вас тревожить, – сказал он, проложив шляпу на стол, – и не собираюсь спрашивать вас ни о чем, что могло бы причинить вам боль, но… правда ли то, что о вас говорят в городе?

– Да, шериф, это правда.

– Это ужасно, Кэрол. Самое дикое из того, о чем я мог бы подумать.

Кэрол улыбнулась, и шериф в очередной раз был поражен самообладанием этой женщины.

Официантка подошла и спросила, все ли у них в порядке, и шериф, обменявшись с Кэрол взглядом, утвердительно кивнул.

– Похоже, у вас есть поклонник, – сказал Опал, показывая на стеклянный ящичек, в котором сидела голубая булавоуска. Свет, струившийся из окна, лишь наполовину освещал это существо, и одно крыло сияло на солнце, а другое мерцало всеми цветами радуги. Кэрол посмотрела на ящичек, потом на шерифа.

– У него была нелегкая судьба. Когда-то, давно, он покинул меня ради Большой дороги.

– Вы имеете в виду Джеймса Мокси?

– Именно.

– Я помню. Когда я стал шерифом Хэрроуза, его фотографии висели у меня в участке. Хотя из того, что я слышал о нем, я сделал вывод, что он не был опасным преступником.

Кэрол кивнула и спросила:

– Вы хотите его арестовать?

– За что?

– За Дуайта.

Опал помедлил с ответом, хотя для себя он уже принял решение.

– Нет, Кэрол. Это не входит в мои планы. Он же сделал за меня мою работу. Если бы не он, все это обрушилось бы на меня.

Он подмигнул.

Кэрол выждала паузу, прежде чем продолжить, и сказала:

– Шериф, второй раз в моей жизни мужчина из-за моих болезненных состояний ведет себя как безумец. Почему это, как вы думаете?

Опал покачал головой:

– Не могу сказать, что я знаю ответ на ваш вопрос.

Но Кэрол считала, что ответ у нее есть.

– Просто очень трудно находиться рядом со смертью, – сказала она. – Редко кто выдерживает. Пусть даже это и не вполне смерть.

– В этих делах я полный профан, – задумчиво проговорил шериф. – Лучше спросить об этом Мандерса.

Помолчал, посмотрел Кэрол в глаза и спросил:

– Где он сейчас?

– Джеймс?

– Да.

Коул уже доложил шерифу, что Мокси дважды покидал город, и оба раза в сопровождении Ринальдо. Первый раз он вернулся со стеклянным ящичком, в котором находилась булавоуска. А второй раз? Коул сказал, что Мокси отправился на юг. Но в конце концов все города на Большой дороге расположены к югу от Хэрроуза.

– Он в Макатуне, – сказала Кэрол.

Опал спросил, собирается ли он там остаться.

– Нет, – ответила Кэрол.

В таверну вошла Фарра и, улыбаясь, села рядом с хозяйкой.

– Уж не знаю, о чем вы тут беседуете, – сказала она, – но, по-моему, вы заговорились.

Она повернулась к Опалу.

– И это все из-за вас. Мне кажется, Кэрол нуждается в отдыхе. Что, если вы продолжите как-нибудь в другой день?

Опал кивнул:

– Я согласен.

Но Кэрол, взяв руку своей служанки и подруги в свои ладони, покачала головой.

– Нет, Фарра! Меньше всего мне сейчас хочется отдыхать.

– О, Кэрол! – воскликнула Фарра, сжав руку хозяйки. – Я ведь знала, что готовится что-то ужасное. Я знала!

Опал встал, надел шляпу и, обращаясь к Кэрол, спросил:

– Вы собираетесь остаться в Хэрроузе?

Не дожидаясь, пока ее хозяйка ответит, Фарра выпалила:

– Вы думаете, здесь можно оставаться после того, что произошло?

Но Кэрол сказала:

– Вы спросили меня, где сейчас Джеймс Мокси. Но вы не спросили, собирается ли он вернуться сюда.

Опал ждал. Ждала и Фарра.

– И что? – наконец спросил шериф. – Он собирается это сделать?

Кэрол улыбнулась.

– Я думаю, он доказал, что заслужил…

Она посмотрела на булавоуску. Что-то промелькнуло в ее глазах – одновременно простое и прекрасное.

– Он заслужил, – продолжила она после паузы, – чтобы ему дали еще один шанс. Мы оба заслужили, я думаю.

– Ну что ж, – наконец сказал Опал. – Позвольте выразить вам мое искреннее уважение, Кэрол. Вы достойны его по многим причинам. Хорошо, что теперь все мы знаем о ваших проблемах. Теперь мы вас не оставим и будем внимательно за вами следить.

Подумал и добавил:

– И за Джеймсом Мокси, если вы не возражаете…

– Так он возвращается? – спросила взволнованно Фарра. – И вы…

Кэрол потрепала подругу по руке.

– Не торопись, – сказала она. – Любовь – сложная вещь. Это не только расставания и встречи.