Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мы уничтожили все, какие могли найти, господин, — Бема-Тон вытер лоб и склонил голову, — но те, которые работают сейчас, днем молчали. Я уже поднял всех раньяров, которые оставались здесь, в лесу, на ночь. Машины будут уничтожены!
— Твоих раньяров мало, — скривил губы император и повернулся к невидши. — Подойдите сюда, — велел он пятерым из них.
По его приказу каждому на хитиновой груди начертали «Поднимай раньяров, нужно разрушить орудия».
— Вам нужно обойти огонь и попасть во врата, — велел Итхир-Кас. — Идите к Тмир-Вану, а затем возвращайтесь!
Невидши синхронно пригнулись и, расходясь, побежали туда, где гремели взрывы.
— Но мы не будем ждать подкрепления здесь, — Итхир-Кас вытер воду с лица и усмехнулся. — Чем ближе мы к солдатам врага, тем больше они будут бояться применять огненные машины. В бой, мои верные нейры! Нас ждут богатства и сотни рабов. В бой!
* * *
Одно за другим замолкали орудия — раньяры по вспышкам находили артиллерию и колотились об щиты, разрушая защиту, переворачивали машины, убивали людей. Йеллоувиньцы с передовых позиций успешно, с минимальными потерями откатились до основных частей армии, дожидающейся в тылах, и, слившись с ними, снова пошли вперед под прикрытием щитов боевых магов.
Пользуясь все большими паузами в ударах орудий, из портала начали выходить отряды иномирян на охонгах и тха-охонгах. Они сразу пускались вскачь, огибая и перепрыгивая туши разорванных инсектоидов, и многим удавалось прорваться в лес.
Великий Ли Сой со своим отрядом боевых магов сдерживал инсектолюдей — но они погибали только от огня и мощнейших заклинаний, таких как Молот-Шквал, неподвластных стихийникам со средним резервом. Лезвия чудовищ не брали, Тараны раскидывали — но не причиняли видимого вреда. Работали Сети и Ловушки, огненные Лопасти и морозный Туман, но твари были исключительно быстры, и от большей части заклинаний уворачивались, разбегаясь, как тараканы. Их не брали пули, а гранаты в лучшем случае делали в хитине трещины.
Линия столкновений растянулась на много километров, на которых сражались десятки тысяч бойцов с обеих сторон. Правильно поняв источник опасности, чудовища избегали отряд Ли Соя, обтекая его, уходя дальше, в стороны, и вырезали йеллоувиньских солдат, оказавшихся без прикрытия магов. Лес наполняли крики умирающих, звуки выстрелов и визг охонгов, смрад крови и дыма, свежей земли и древесной щепы.
Причудливый путь боя заставил враждующие стороны за ночь сделать петлю в лесах — и выйти обратно на поля с другой стороны портала. Туринцы и иномиряне так перемешались, что орудия получили приказ не стрелять больше, а применение заклинаний, бьющих по площадям, стало невозможным. Несмотря на отряд Ли Соя, постепенно, тварь за тварью уничтожающего инсектолюдей, несмотря на дисциплинированность и стойкость солдат, йеллоувиньцы проигрывали.
Небо начало светлеть.
— Пора выманивать их армию из портала, — сказал Хань Ши генералу Хэ Оню, повернувшись спиной к полю боя, на восток, и склоняя голову перед рассветом. — Пока перевес на их стороне, они не решатся выводить все свои силы. Маги выдыхаются. Еще немного, и наши храбрые солдаты останутся безо всякой защиты.
— Я надеялся, что до этого не дойдет, мой господин, — хмуро проговорил Хэ Онь, чье лицо за ночь осунулось и посерело, а в черной бороде пробились первые седые волосы.
— Я тоже, — мягко сказал Хань Ши. — Вели моей гвардии строиться, Хэ Онь. А я пока выпью чаю и сменю одежды на парадные.
— Какого чаю сделать тебе, господин? — верный Йо Ни согнулся в поклоне, пока слуги помогали императору надеть золотистый ве-лой с драгоценным поясом.
— Лучшего, — попросил Ши, опускаясь на циновку и прикрывая глаза. — Лучшего в моей жизни, друг.
— Да, господин, — сказал Йо Ни и ниже опустил голову, чтобы не расстраивать друга слезами.
Чай, поданный в липовой пиале, пах пьентанской весной, в которую Хань Ши родился, розами, которые цвели в день первого поцелуя юного наследника, и первой вишней, попробованной, когда император был еще младенцем. Молоком матери и ароматом волос любимой жены, ветром с гор и полынным суховеем степей. Он пах лилиями, цветущими в каналах Пьентана, горячим клинком, кожей седла, кутячьим духом детей и внуков, кровью первой добычи и нежным жасмином. А на вкус он был, как ключевая вода, текущая по лепесткам цветов, смолистым почкам и мягкой траве.
— Он идеален, Йо Ни, — тихо произнес император, не открывая глаз. — В нем всего достаточно. Как в моей жизни. И сладкого, и горького, и мягкого, и жесткого. Да, в моей жизни всего было достаточно…
Раздался всхлип, но когда Хань Ши поднялся, глаза друга были сухи и лицо спокойно. Император сжал в ладони пиалу — и из нее поднялась крохотная роза, расправившая листья, распустившая золотистый бутон. Вокруг разлилось дивное благоухание.
— Я все сказал моей старшей супруге, моей Бабочке, — проговорил Хань Ши. — Но не сделал подарок. Вот тебе моя просьба, друг — уезжай сейчас и отдай ей это. Она поможет ей спать без тоски.
— Да, мой господин, — Йо Ни поклонился, прижался губами к ладони императора и с трепетом взял в руки волшебную розу. Хань Ши шагнул вперед, в первый раз за жизнь обнимая верного слугу, — и отпустил его, отворачиваясь к гвардии. Сто воинов, сто мечей — среди которых еще недавно был и Вей Ши.
Мысль о том, что внук надежно спрятан и будет еще долго спать, согрела душу, тронула улыбкой губы, еще помнящие вкус лучшего чая в жизни.
— Сыны Йеллоувиня, мои императорские клинки, пришло наше время, — сказал Хань Ши гвардейцам, вытянувшимся перед ним. — Вы — лучшие воины страны. Примете ли вы мою силу?
— Да, великий император!
— Готовы ли вы биться так, чтобы войти в легенды?
— Да, великий император!
— Я поведу вас. Вы пойдете со мной?
— Да, великий!
Император раскинул руки, гортанно и громко выводя Слово призыва — и тотчас от всех могучих деревьев, поднявшихся за прошлые сутки, оторвались духи-равновесники, созревшие в них. Семена, взятые из императорских садов, наполненные силой Ши и силой духа-колодца, потомки деревьев, которые были посажены еще первым Ши, породили волей императора равновесников необычайной мощи.
Сотня переливающихся золотым и фиолетовым туманных птиц зависла над гвардейцами.
— Слушайте меня, дети стихии моей! — император говорил тихо,
