Голос отказал Заряночке, и не смогла она ответить, но тихо побрела рядом с подругой; и вот дошли они до края лощины, и нырнули в густые заросли, и принялись пробираться меж ветвей, стараясь двигаться как можно тише. Но не успели они углубиться в кусты, как смолкла песня без слов и зазвучал напевный перезвон струн. Хозяйка леса остановилась послушать, и улыбка заиграла на губах её, и принялась отбивать ритм пальцами; но Заряночка уставилась перед собою безумным взглядом и непременно кубарем скатилась бы по склону, позабыв об осторожности, ибо мелодия эта звучала некогда в Замке Обета, кабы Абундия не удержала её за руку. А затем вдруг смолкла музыка, и послышались жалобные стенания и сетования, и Заряночка крепко прижала ладони к ушам и сама едва не закричала в голос; но Абундия силой отвела одну ладонь и прошептала девушке на ухо: «Дитя, дитя, наберись мужества и укрепи своё сердце, и тогда, может статься, вернётся к тебе радость; молчи и ступай тихо за мною!»

Засим совладала с собою Заряночка и укротила страсть, хотя в груди у неё стеснилось и горькие слёзы готовы были хлынуть из глаз; а к тому времени громкие жалобы понемногу стихли, и из долины донеслись рыдания, словно эхо Заряночкиного горя.

Тогда Абундия повела девушку дальше, и вот, наконец, завидели подруги ровное дно лощины и ручей, что поблескивал сквозь листву; и различили они на ближнем берегу ручья человека; и спустились ещё чуть-чуть, пока не оказались на травяном ковре. Заряночка без сил рухнула на колени, и низко опустила голову, и закрыла глаза руками, а хозяйка леса развела перед нею густые ветви лещины и прошептала: «Дитя, дитя! – погляди-ка вперёд да скажи, знаешь ли ты его, или он тебе чужой, и ничего для тебя в итоге матушка твоя не сделала».

Заряночка подняла голову, бледная, с безумным взором, и оглядела долину и увидела, что у ручья на траве сидит человек, пригнув голову к коленям и закрыв лицо руками; всю одежду его составляли две оленьи шкуры и ещё полоска кожи вместо пояса, за которую заткнут был короткий меч; длинные каштановые волосы нечёсаными космами спадали на лицо незнакомца. Рядом с ним лежала арфа, а чуть подальше – короткое копьё, насаженное на грубую ясеневую рукоять. Человек сей исступлённо бил ногами о землю и содрогался всем телом. Поглядела Заряночка – и перехватило у неё дух. Ибо вскорости малость успокоился незнакомец и поднял голову, и узнала в нём девушка Артура, своего возлюбленного; и теперь не смела она пошевелиться, чтобы не вскочил он и не бросился прочь; и боль и нежность слились в груди Заряночки. Воистину сладостной была эта мука, что едва не стоила девушке жизни.

Тут рука пустынника потянулась к арфе, и взял он инструмент и погладил его ласково, и пальцы его пробежали по струнам, и снова зазвучала музыка, ровно та же, что и в первый раз. Заряночка слушала, затаив дыхание, покуда не затихла мелодия; а Артур оглянулся и запрокинул голову, как это делает пёс, собираясь завыть.

Тогда Заряночка громко вскрикнула, выскочила из зарослей и остановилась на траве прямо перед ним, так что ничто не разделяло этих двоих, и протянула к возлюбленному руки и закричала: «О нет, нет, нет! Перестань, заклинаю, иначе сочту я, что переменился ты безвозвратно, и погибли в тебе человек и любящее, великодушное сердце, и остался только зверь в человечьем обличии!»

При этих словах Артур вскочил на ноги и изготовился к прыжку, и свирепо воззрился он на девушку и закричал: «Что?! Снова ты? Второй раз вижу я тебя, двойник и образ той, что истерзала меня и измучила! Той, что покинула меня в час крайней нужды и скрылась от меня! Ха! Человек, говоришь ты? Разве не боролся я с безумием, разве не сохранял мужество так долго, как только мог; но, наконец, иссякли последние силы, и стал я зверем и человекоубийцей? Но для чего говорить с тобою? Ты – только отражение той, что разбила мне жизнь. Однако же, может статься, с отражением смогу я покончить, ежели не с самой погубительницей; и горе мне! – как любил я её! Да, и люблю до сих пор, да только не тебя, лживый призрак!»

Тут безумец выхватил из-за пояса меч и бросился к Заряночке; она же закрыла лицо руками и сжалась от страха, но с места не двинулась. Но тут из кустов выскочила лесная дева, вложила стрелу в тетиву и, угрожая луком, воскликнула: «Ты, зверь в образе человеческом, я убью тебя тут же на месте, ежели причинишь ты вред дочери моей милой; так что возьми себя в руки! Скажу более: ежели встреча с тобою не порадует её так, как я рассчитывала, я убью тебя со временем; так что смотри мне!»

Расхохотался Артур и молвил: «Как! – ещё один призрак истерзавшей меня возлюбленной! Нет же, клянусь всеми святыми, что вновь пришедшая – эта первая из них, а та, что поразговорчивее, – вторая! Или, может статься, все женщины в мире приняли облик той жестокосердной, что погубила меня, и ничего-то больше не осталось в жизни?»

И замер Артур, словно пригвождённый к месту, глядя на Заряночку во все глаза; она же стояла перед ним, закрыв лицо руками и сжавшись в комочек от страха. Тут пустынник поднял руку и отшвырнул меч в кусты, а затем шагнул вперёд и остановился перед Заряночкой, и отнял он ладони от лица её и заглянул в глаза ей, держа её за обе руки, и молвил: «Похоже на то, что давно позабыла ты, что за счастливую жизнь могли бы мы прожить вместе, кабы не бежала ты от меня и не обрекла меня на участь настолько жалкую… А ты-то, ты! – судя по твоему виду, ибо красива ты и пригожа по-прежнему, хотя сейчас и побледнела от страха передо мною, жила ты все эти годы в холе да неге, да в радости, и веселы были твои мысли; уж не думаешь ли, что моя жизнь текла в радости, или что хоть раз задумался я о чём-нибудь весёлом, да и вообще о чём бы то ни было, кроме своего горя? Или сомневаешься ты в этом? Ступай, спроси добрых копейщиков города Гринфорда или Всадников Красной Крепости, а также и поле брани! Ежели там мало радости, так в других местах и того меньше».

Тут Артур выпустил руки девушки и застыл перед нею, дрожа всем телом, а Заряночка опустилась на землю и сложила ладони и так протянула к нему руки, словно в молитве, сама не зная, что делает.

Тогда закричал Артур исступлённо и молвил: «О горе мне! – ибо напугал я её, и от страха лишилась она рассудка, так что не узнаёт она больше меня и не понимает, что я делаю; я же хотел воззвать к ней с мольбою и упросить её сжалиться надо мною и не покидать меня более и не подсылать ко мне в насмешку призрачных двойников!»

Тут пустынник рухнул перед девушкой на колени и тоже сложил руки, словно в молитве, но не пошевелилась Заряночка, словно обратившись в камень. Он же ударился лбом о землю, перекатился на бок и раскинулся на земле бездыханным, и голова его склонилась на сторону, и изо рта хлынула кровь. Тут пронзительно закричала Заряночка, бросилась на тело возлюбленного и воскликнула: «Я отыскала его, и он мёртв! Он мёртв, и я убила его, потому что испугалась его, малодушная дурочка! А он-то уже приходил в сознание, он-то уже узнал меня!»

Но подошла Абундия и склонилась над телами, подняла Заряночку и молвила: «Нет же, нет, утешься; ибо в таком состоянии, когда силы на время его оставили, с ним легче управиться. Подожди, отыщу я траву, унимающую кровь, и ещё траву усыпляющую, и тогда мы исцелим его, и возвратится к нему рассудок, и снова станет он человеком».