С этими словами Абундия исчезла, но вскорости вернулась; а Заряночка тем временем, стоя на коленях у тела возлюбленного, стирала с лица его кровь и гладила его руки, огрубевшие от меча, и причитала над ним жалостно. Когда же возвратилась лесная дева, снова отстранила она Заряночку, склонилась над оруженосцем и приподняла его голову, и положила траву, что унимает кровь, ему в рот и ещё на сердце, и проговорила над ним какие-то слова, в то время как Заряночка глядела через плечо её, смертельно-бледная. Затем знахарка принесла в чаше воды из ручья и омыла Артуру лицо, и стал он понемногу приходить в себя; тогда хозяйке леса удалось напоить недужного, так что ещё больше пришёл он в себя. Тогда Абундия взяла в руки сонную траву, и размяла её в пальцах, и вложила Артуру в рот, и снова произнесла над ним заклинание; и тут же голова оруженосца бессильно откинулась, глаза закрылись, и заснул он мирным сном.

Абундия же поднялась на ноги, повернулась к Заряночке и сказала: «Ну вот, дитя моё, мы и сделали всё, что могли; осталось отнести его в надёжное место, где роса и солнце не станут ему досаждать и усиливать его недуг; ибо проспит он до рассвета завтрашнего дня или даже дольше. И не бойся, ибо с пробуждением возвратится к нему здравый рассудок, и узнает он тебя и станет любить пуще прежнего. Клянусь тебе в этом землёю, и солнцем, и лесом».

Молвила Заряночка, всё ещё дрожа всем телом: «О матушка, можно ли мне поцеловать и приласкать его?» – «Да, всенепременно, – отвечала хозяйка леса, улыбаясь девушке. – Да только смотри, недолго, ибо ло! – солнце уже садится, и лучше бы ему оказаться в убежище до того, как сгустятся сумерки».

При этом слове Заряночка тихо опустилась на колени рядом с возлюбленным, и принялась нежно целовать его, и приложилась щекою к его щеке, и назвала его ласковыми именами, что никто не сможет повторить, не закрасневшись; но вот хозяйка леса коснулась рукою плеча девушки и добродушно напомнила: «Вставай-ка, на сегодня довольно; а впоследствии будет у тебя время, и немало».

Тогда поднялась Заряночка и молвила: «Как донесём мы его до места? Не взять ли мне его за плечи, а тебе – за ноги? Ибо после всех этих лет я стала посильнее тебя».

Рассмеялась хозяйка леса. «Нет, маленькая, – отозвалась она, – ты меня ещё не знаешь. Не придётся тебе его нести, и никакая его часть тебе не достанется: я куда сильнее; гляди!» И наклонилась Абундия и подхватила недужного на руки, словно ребенка, и легко зашагала вперёд со своею ношей; и, оглянувшись через плечо, молвила Заряночке: «А ты иди рядом и держи его за руку, хотя мне это и неудобно отчасти; но знаю я твоё сердце и хочу тебя порадовать, дитя моё».

И подбежала к ней Заряночка, и поблагодарила лесную матушку, и поцеловала её, и завладела левой рукою Артура, в то время как Абундия несла его вниз по долине, а затем из долины. Но по-прежнему брели подруги вдоль ручья, покуда не дошли до места, где поток изрядно суживался, а отвесная скала подступала к воде так близко, что между водою и камнем осталась полоска дёрна шириною не более трёх ярдов; а в скале зияла пещера, в которую войти можно было, пригнув голову. Туда и внесла Артура хозяйка леса, а Заряночка вошла следом; и обнаружили они, что пещера суха и просторна; и было там ложе из сухого вереска и папоротника. Туда опустила Абундия свою ношу и молвила: «Теперь, дитя моё, нам остаётся только ждать, чтобы снова пришёл он в себя, что произойдёт уже завтра; и ободрись, ибо вернётся к нему рассудок, но будет он слаб и смирен; я же приготовлю для него еду и питьё. Теперь, ежели ты послушная дочь, так отойдёшь в сторонку, как только он очнётся; более того, не пугайся, ежели я встречу его пробуждение в ином облике, нежели тот, к которому ты привыкла; ибо воистину мысли его смешаются, ежели снова увидит он нас двоих схожими, словно две капли воды. Но не бойся; ради тебя, дитя моё, приму я обличие не вовсе безобразное, хотя и уступающее тебе в красоте».

«Я сделаю, что скажешь, матушка, – отозвалась Заряночка, – ибо вижу, что ты помогаешь мне всеми силами; однако заклинаю тебя, позволь мне посидеть с ним рядом, покуда не настанет час пробуждения».

Улыбнулась хозяйка леса и кивнула в знак согласия, и уселись они рядом подле спящего, и день перетёк в ночь, пока бодрствовали подруги, прислушиваясь к журчанию ручья и к соловьиным трелям.

И вот настал новый день, а Артур по-прежнему спал мирным сном; и пробудилась Заряночка от дремоты, что взяла-таки над девушкой верх, и огляделась и не увидела в пещере Абундии. Засим поднялась она, склонилась над Артуром и поцеловала его, а затем вышла, встала в дверях и осмотрелась вокруг. Встающее над землёю солнце на мгновение ослепило девушку, по чести говоря, ещё не вовсе проснувшуюся, так что не знала Заряночка, сон ли это или явь, только показалось ей, что идёт к ней кто-то через ручей, осторожно переступая с камня на камень, а именно – женщина преклонных лет, но стройная и опрятная и нимало не согбенная возрастом, одетая в платье зелёного сукна с капюшоном белого меха. Оказавшись на траве, заговорила незнакомка с Заряночкой тонким старческим дискантом*, впрочем, не лишённым приятности, и поздоровалась с девушкой. Слегка испугалась Заряночка при виде сей дамы, но приветствовала её как должно и, оробев, отпрянула назад. Но сказала старушка: «Что ты делаешь здесь, доченька? Или не знаешь, что это – мои земли и мой дом и что в лесах этих я обладаю немалой властью?»

«Прошу меня простить, коли поступила в чём дурно, – отозвалась Заряночка. – Но тут со мною недужный друг, молодой юноша, и, заклинаю тебя, позволь ему побыть здесь, в пещере, ещё немного. Ибо есть тут при нас ещё один друг, женщина, но, пока спала я, она вышла – надо думать, собрать целебных трав, ибо искусная она знахарка и лечит больного. Смиренно молю тебя, позволь нам здесь остаться, или потеряем мы нашего друга».

Старушка рассмеялась негромко, внимая речам Заряночки, и молвила наконец: «Заряночка, радость моя, неужели спустя все эти годы разучилась ты узнавать меня? Погляди-ка на меня снова, да погляди же! – и увидишь, что не так уж и сильно изменилась я с прошлой ночи. Я – по-прежнему двойник твой, милая, только раньше казалась я отражением того, какой была ты встарь, а теперь я – отражение того, какой ты станешь, когда минуют для тебя два десятка лет счастливой жизни и ещё десять. Скажи-ка, разве не похожа я на твою родную матушку?»

«Ну и напугала же ты меня, матушка, – отозвалась Заряночка. – А я-то уж было подумала, что бросила меня дорогая подруга и что вновь пришедшая, чего доброго, ведьма сродни прежней моей госпоже, и не суждено мне изведать покой и радость. Но что до родной моей матушки, так не слишком ты на неё походишь; и, по чести говоря, весьма порадуюсь я, когда вернётся к тебе законное твоё обличие, повторяющее меня в юности, ибо такой, как ты есть теперь, я люблю тебя меньше».

Рассмеялась хозяйка леса. «Ну что ж, – сказала она, – недолго тебе видеть меня в этом обличии, и тем меньше, что сейчас скажу я тебе кое-что, а именно: обдумала я дело со всех сторон и решила, что лучше тебе оставить нас вдвоём до того, как юноша проснётся. Я хочу, чтобы ты вернулась домой и ждала его там; недолго тебе придётся ждать, здесь уж ты мне поверь, и ещё поверь мне, что возвратится он к тебе здоровый телом и душою».