бок:

– Трусишь залезть в пустой дом?

Гвенна их уверенности не разделяла, да и облегчение, которое она испытала, выбравшись на вершину, растаяло, когда разведчики углубились в город.

Трупов здесь не было. Широкие пустые улицы открыто лежали под небом. Она, сколько ни всматривалась в окна и дверные проемы, не видела никаких признаков засады, не слышала шорохов затаившихся для удара войск. И все равно волосы у нее шевелились. Она то и дело озиралась, чувствуя на себе чей-то взгляд. По улицам свистал ветер, взбивал пыль и обрывки листьев, а когда затихал, ей слышались топоток, шарканье, словно кто-то крался за ними следом. Сквозь запахи солдат (кожаная одежда, пот, промасленная сталь), сквозь собственную вонь она явственно улавливала иной душок, теплый и хищный.

Гвенна покосилась на Дхара:

– Вы ничего не слышите?

Манджари ненадолго прикрыл глаза и покачал головой:

– Только ветер.

Гвенна оглядела спутников. Сколько бы ни успокаивал их Джонон, людей не покидала звериная настороженность. Шли с клинками наголо, с нацеленными вперед копьями. И сам адмирал не отнимал руки от рукояти меча. Только Киля как будто не тревожил раскинувшийся вокруг чужой город. Историк шагал своей странной походкой, одновременно неуклюжей и мощной, и изучал местность с тем суховатым интересом, какой обычно оставляют для книг.

Большая часть зданий выглядела довольно обычно – известняковые плиты, скрепленные известковым раствором, шиферные крыши, деревянные двери на стальных петлях, оконные ставни от ветров и непогоды. Но все вместе резало взгляд какой-то чуждостью, как бывает, если все углы чуть-чуть перекошены.

А потом широкий проспект вывел их на первую площадь, к первой яме и первой статуе.

Остановились без команды. И не знали, на что сначала глядеть. Посреди площади земля попросту… разверзалась. Будто в мостовой прорыли огромный, шагов тридцать в поперечнике, колодец. Посреди колодца вровень с краями, прямо под ногами солдат, виднелась плоская крыша вырубленного в камне сооружения. Его очертания наводили на мысль о некой святыне, алтаре или храме, но Гвенна не видела ни окон, ни стекла, никаких проемов, кроме вроде бы укрепленной двери у самого дна колодца. Подступив, насколько осмелилась, она заглянула через край в темноту, но больше там ничего не было – только этот храм, окруженный ровной полоской дна, и отвесные стены ямы, вырубленные из того же камня.

А над храмом возвышалась статуя.

Она возносилась над ними на добрых пять шагов. Гвенна присмотрелась, разбираясь в непривычном сочленении конечностей, в невозможном изгибе позвоночника, пересчитала глаза. Первой ей явилась мысль, что безумный скульптор воплотил в камне свои кошмары.

Однако Дхар, нахмурившись, шагнул вперед и после паузы произнес:

– Габбья.

– Видели таких прежде? – обернулся к нему Джонон.

– Я видел более мелкие разновидности, – подумав, покачал головой капитан. – В них была та же… неправильность.

Неправильность касалась не только конечностей и количества глаз. Во всей фигуре было что-то темное, уродливое до тошноты. Гвенну вторично посетила пугающая мысль, что это сон.

– Зачем ставить на пьедестал такое? – пробормотал Паттик.

Адмирал бросил на него короткий взгляд и кивнул.

– Действительно, зачем? Историк?

Киль поднял взгляд на статую – в глазах отразилось пустое небо. Помолчав немного, он указал в просвет между крышей храма и подножием статуи.

– Это имело название.

Гвенна сразу не заметила врезанных в круглое подножие букв. Если это и вправду были буквы. Они больше походили на брызги крови – штрихи да точки.

– Вы можете прочитать? – спросил адмирал.

– Пока не могу, – покачал головой Киль. – Если увижу еще несколько образцов, возможно, разберусь.

– Хотите переписать?

– Нет надобности, – спокойно ответил историк.

Все старались держаться подальше от края колодца. Гвенна не винила людей за трусость. Из глубины несло странной, холодной… неправильностью, словно в этой ямине загнил сам камень. Одни солдаты боязливо заглядывали в дыру, других, видно, больше пугали узкие переулки и пустые дома за спиной, и все поворачивались вокруг себя, не зная, куда смотреть. Несколько человек, далеко обогнув колодец, вышли на дальний край площади.

– Адмирал! – выкрикнул вдруг Чент, указывая на храм, на скрытую от них статуей часть крыши. – Там… вроде как дверь.

«Скорее, люк», – отметила, подходя, Гвенна.

Широкая тяжелая крышка в стальной оковке, заподлицо с плоским камнем.

– Как же к ней, поцелуй ее Кент, добирались? – бормотал Лури.

– А вот. – Чо Лу повернулся к краю площади.

Со стены дома свисала длинная доска, в концы ее были вбиты металлические скобы.

Чо Лу указал на скобы и на две просверленные в кромке колодца выемки.

– Подходят. Это мост.

– Подъемный мост, – уточнил Джонон, разглядывая строение посреди ямы. – Это что-то наподобие тюрьмы.

– Странное место для тюрьмы, – удивился Паттик. – У всех на виду.

Адмирал покачал головой:

– Возможно, в том и смысл. Чтобы не упускать из вида то, что там происходит. – Он указал в тенистую глубину колодца.

Чем бы ни была эта яма, она оказалась не единственной. Их отряд, держа курс на выступающую над крышами вершину пирамиды, углублялся в город. Улицы где шли прямо, где непредсказуемо виляли без видимого смысла – будто строители огибали давно снесенное препятствие. Плоскогорье прорезали глубокие овраги с протекающими по дну ручьями, так что местами приходилось перебираться по каменным мостикам, на вид слишком хрупким, чтобы выдержать их тяжесть. Город сохранился на диво, но притом выглядел… не цельным, словно его кое-как составили из двух десятков непохожих городков.

Пройдя еще несколько сот шагов, они наткнулись на новую площадь с такой же ямой, скрывавшей в себе тюрьму или храм, со статуей над крышей. Эта смутно напомнила Гвенне медведя. Если бывают восьмилапые прямоходящие медведи.

– Они будто поклонялись этаким тварям, – с осуждением заметил Чо Лу.

Несколько легионеров украдкой покосились на Дхара.

– Манджари, – спокойно ответил тот, – никогда не почитали чудовищ. В наших городах ставят памятники полководцам, патриотам, законодателям.

– Это, – с ударением произнес Джонон, – не похоже на законодателя.

Солдаты уже не скрывали волнения: на каждом вздохе оглядывались через плечо, тискали рукояти мечей, теребили спусковые крючки арбалетов. Гвенна, закрыв глаза, вслушалась. Прежний топоток пропал, но что-то она чуяла. Запах был сложным, запутанным, но она выделила в нем грязь, кровь, волос… На короткий миг ей почудилось пыхтение, но налетевший ветер тотчас сдул звук.

Джонон повернулся к своим, обратив спину к яме с полным пренебрежением к тому, что могло в ней скрываться.

– Мы в неизведанной стране, и, разумеется, здесь могут встретиться неизвестные существа. Путешественник, издалека пришедший в Аннур или, скажем, к подножию Ромсдальских гор, дивился бы при виде лося, дикобраза и даже такого обыкновенного животного, как бобр. Эти… – он поднял палец на статую, – эти… габбья, если они