– И что, других нет?

– Нет… рядом нет.

Рук покачал головой. Ему не верилось.

– Я думал, у вас целое крылатое войско… – Он вдруг осекся. – А нетопыри?

– Нетопыри? – осторожно удивился Талал (сдержался, но лицо его чуть нагрелось, желтое свечение потеплело до оранжевого и снова поблекло).

– Итак, о них ты уже знаешь.

– Я вижу, – вскинул бровь аннурец, – ты, кроме невероятной скорости движений, наделен и шестым чувством?

– Это ваши?

– Нет, – медленно покачал головой Талал. – Нам они неизвестны.

– Но вы их видели?

– Полдесятка нетопырей месяц назад напали на нашу птицу, – кивнул кеттрал. – Мы решили, что такие водятся в дельте.

– Не водятся.

Талал поразмыслил.

– А ты где их видел?

– Они атаковали Вуо-тон.

– И чем кончилось?

– Убили с десяток человек, пока вуо-тоны не собрались для отпора.

Рук внимательно наблюдал за собеседником.

– Ты уверен, что это не… – он поискал точное слово, – не новая порода, тайно выведенная в Аннуре?

На этот раз Талал явно задумался.

– Полагаю, такое возможно, – признал он. – Военное ведомство в Аннуре сложное, разветвленное. Много командующих, много секретных предприятий. И все же… От кеттрал мало что скрывали. Вряд ли нас послали бы сюда, не уведомив о разворачивающейся здесь же и в то же время другой имперской операции.

– А как насчет Первого? – спросил Рук.

Талал ответил ему пустым взглядом.

– Какого первого?

Похоже, он не прикидывался. Рук мысленно подсчитал сроки. Казалось, все это было в прошлой жизни, а на самом деле атака на Пурпурные бани произошла за день до появления человека на мосту.

– Ты не слышал о вестниках?

– Меня щедро осыпали вопросами, но никто не удостоил в ответ новостями. Ни в Кораблекрушении, ни здесь. Во дворе толковали о надвигающемся войске. Я решил, что это о нас.

Объяснения получились долгими: пришлось рассказать о голом человеке, об аксоче у него на шее, о его странных угрозах, предвещавших Первого и его воинство. Талал молча выслушал, его изрезанное шрамами лицо осталось неподвижным. Потом он долго молчал, глядя в темноту.

– Так что? – поторопил наконец Рук. – Это не ваши?

Кеттрал медленно покачал головой.

– А что это за ошейник? – спросил Рук. – Аксоч?

– О чем-то таком я однажды слышал…

Казалось, он готов был продолжать, но удержался, и его взгляд, понемногу открывавшийся на протяжении разговора, беззвучно замкнулся.

– Надо отсюда выбираться, – заключил кеттрал.

– Ты не хочешь объяснить, что все это значит?

– Я не понимаю, что все это значит.

– Но какие-то соображения у тебя есть.

– Соображения простые, – сказал Талал. – Близится беда, и, когда она придет, не годится нам сидеть в клетке.

25

Пирамида!

Киль уверял, что весь Менкидок южнее Соленго тяжко болен, а тут, на кончике самого южного мыса, на краю высокого плоскогорья какой-то хрен выстроил ступенчатую пирамиду.

Гвенна таращилась на нее, щуря обожженные солнечным светом глаза. От непривычных движений ныли мышцы и суставы, сердце натужно колотилось, хотя ее вытащили на палубу волоком, не дав и шагу ступить. С выхода из Соленго миновал месяц – больше месяца – в темноте, под молитвы Бхума Дхара и свой собственный беззвучный жалобный скулеж. Больше месяца все ее дневные дела сводились к тому, чтобы дотащиться до деревянной лоханки и оправиться в нее. Больше месяца ее тело и разум медленно расползались слизью.

Когда тебя выволакивают наружу – это больно. Воздух – прохладный далеко к югу от экватора – обжигал легкие. Ветер резал сквозь провонявшую форму, хлестал по лицу пропахшими кислятиной волосами. Даже звуки причиняли боль. Все было слишком громким: перекличка оцеплявших каменную набережную солдат; крики морских птиц, сорвавшихся со скал, чтобы закружить над головами; хлопающий при порывах ветра аннурский флаг Джонона. Всего было слишком. Слишком много мира.

Не говоря уж про эту Кентову пирамиду!

Строили ее, очевидно, для обзора мыса. Сооружение находилось в четверти мили и в ста шагах выше от них на краю плоской, как стол, возвышенности, отвесно обрывавшейся к полоске земли между утесом и прибоем. На этой четверти мили, уходя на полмили в обе стороны вдоль берега, стоял невероятный, невозможный в описанном историком южном Менкидоке, но иначе не назовешь, – город.

«Заря» бросила якорь в защищенной длинным волноломом гавани. По ее набережной тянулась широкая мостовая. На дальней стороне разбили для Джонона штабную палатку – на большой площадке, должно быть рынке, с деревянными ларьками и шестами для навесов от солнца. Дальше стеной стояли длинные строения без окон – наверняка склады, а за ними начиналась путаница улиц и кварталов, тысячи деревянных домов, двух-, трех-, даже четырехэтажных – то жмущихся к земле от налетающих с моря штормов, то с пьяной отвагой возвышающихся над проездами. Гвенна сравнивала увиденное со знакомыми городами: меньше Аннура, гораздо меньше, но и здесь могли уместиться десятки тысяч жителей.

Только вот жителей не было.

Она их мало того что не видела – она их и не чуяла. Ни запаха пота, ни очажного дыма и мясного чада, ни вони нужников: ничего, говорящего, что здесь недавно кто-то жил.

Она тупо таращила глаза, силясь хоть что-нибудь понять, когда Чент и Лури – те самые, что выволокли их с Дхаром из карцера и на веслах перевезли на берег, – подтолкнули ее в спину.

– Не разевай рот. Джонон тебя требует.

Адмирал, словно откликнувшись на свое имя, откинул клапан штабной палатки и вышел наружу. Солнце играло на медных пуговицах, на рукояти кортика, на золотом шитье с аннурским солнцем. Образ неустрашимого полководца подпортила только хмурая мина, с которой он обращался к вышедшему за ним следом Килю.

– …Скажете, что, когда чертили вашу карту, его еще не было? – возмущался адмирал.

– Этой карте более десяти тысяч лет, – кивнул Киль.

– А это что? – Джонон ткнул пальцем в ступенчатую пирамиду. – Руины кшештрим?

– Едва ли руины, – возразил Киль. – К тому же кшештрим обычно не возводили монументальные строения бесцельно.

– Ну а кто-то возвел. Не поленился приволочь на край обрыва сотни тысяч каменных глыб и сложить их грудой. Кто бы это мог быть?

– Не знаю. Возможно, что-то прояснится после обследования города…

Джонон мрачнее прежнего сдвинул брови:

– Получив приказ взять в экспедицию историка, я позволил себе надеяться, что тот располагает полезными историческими сведениями. Кажется, я обманулся.

– Насколько мне известно, – заметил Киль, – люди в своих исследованиях так далеко на юг не заходили.

Адмирал обернулся, с отвращением скользнул глазами по Гвенне и оставил взгляд на Бхума Дхаре.

– А Манджари? В вашей истории ничего об этом не говорится?

– Нет, – хмуро ответил Дхар. – В хрониках упоминается великий голод,