Визирь очень быстро отреагировал на отчет Пауро. На следующий же день новая комиссия по расследованию провела заседание в храме Амона. Визирь самолично председательствовал, и верховный жрец Амона также оказал суду честь своим присутствием. Из чиновников в состав суда был включен сам Пасер, присутствовавший на слушании по его обвинениям. Ввели троих несчастных заключенных, однако, прежде чем клятвы были произне сены, визирь сделал вступительное заявление, которое было полно негодования: «Сказал князь Города некоторые обвинения, относительно управителей и ремесленников некрополя [позавчера], в присутствии царского дворецкого, писца фараона… Несиамона. Он высказался относительно великих гробниц, находящихся в Благом Месте… И вот, когда я… проверял эти великие гробницы… мы нашли их целыми и мы нашли ложным все, что он сказал. Вот эти медники стоят перед нами; дайте им сказать все, что случилось». Естественно, после столь пристрастного вступительного слова медник более не чувствовал себя обязанным поддерживать обвинения Пасера. «Они были допрошены; было установлено, что эти люди не знают какой-либо могилы в Месте Фараона… относительно которой этот князь сделал свои заявления. Он был неправым в этом. Великие серы дали свободу эти медникам… Был записан этот отчет. Он помещен в управление документов визиря».

Можно представить, каково было Пасеру сидеть среди судей и слушать, как его обвинения отвергаются вышестоящими чиновниками. Его перехитрили те, кто не хотел менять порочную ситуацию. Интересны последствия этого дела. Сведения о Пасере, управляющем Фивами, в более поздних источниках отсутствуют. А его хитроумный противник Пауро по-прежнему сохранял свой пост управляющего и начальника полиции в Западных Фивах еще 17 лет, и все 17 лет продолжались и усиливались грабежи гробниц. Через пятнадцать месяцев после суда одна из гробниц в Долине цариц была полностью разрушена грабителями. Ни в одном документе о расследовании нет ни единого упоминания об обвиняемом высокого ранга, были схвачены только простолюдины – каменщики, медники и крестьяне. Почему?

Показания под присягой каменщика Амонпанефера дают нам ответ. Он и его бригада грабили гробницу Себекемсафа. Он описывает рытье тоннеля в гробницу и волнение, когда он впервые увидел придавленного драгоценностями «бога лежащим в конце его погребального помещения». Когда с мумий фараона и его царицы было ободрано золото, серебро и драгоценные камни, воры предали гробы огню. «И мы распределили золото, которое мы нашли на этих двух богах, от их мумий, амулетов, драгоценностей и гробов на восемь частей: 20 дебенов золота пришлось на каждого из нас, восьми человек, а всего 160 дебенов». Всего из этой гробницы было вынесено около 15 килограммов золота, а каждый вор получил около 1,8 килограмма, что для крестьян было довольно много.

Амонпанефер продолжал: «И мы вернулись в город. Спустя несколько дней квартальный города услыхал, что мы грабили на Западе Города, и он схватил меня, и он заключил меня в служебном помещении главы города. И я взял эти 20 дебенов золота, которые пришлись мне как [моя] часть, и я отдал их Хаэмипету, писцу квартала гавани города. И он отпустил меня. Я (же) вернулся к моим сообщникам, и они возместили мне мою часть, и я стал вместе с другими грабителями, которые со мной вплоть до сегодняшнего дня, по обыкновению грабить гробницы знатных и людей земли. Большое число людей земли также грабят в них, и они [мои] сообщники».

20 дебенов золота – около 2 килограммов – это очень большая взятка. И каменщик не только избежал тюрьмы – ему было позволено продолжать грабежи. Что случилось с документами о его аресте? Вероятно, писец округа Фив разделил взятку с более высоким начальством, чтобы предотвратить распросы о причинах провала в поимке грабителя. Длинная и горькая хроника случаев осквернений гробниц при XX династии – это история о том, как высокопоставленные чиновники уклонялись от исполнения своего долга и извлекали из этого личную выгоду.

То было циничное отвержение сути маат при формальном сохранении внешней формы, как можно судить по сохранившимся документам. Крайними всегда оказывались простолюдины, которым угрожали, которых били и пытали во время допросов. Египетская духовность достигла своего дна.

Через столетие после того, как осквернения гробниц достигли кульминации, государство наконец примет меры по защите богов, которые когда-то были царями. Царские мумии были тайно перемещены в секретные гробницы в некрополе и уложены, как дрова в поленнице, – по тридцать в одной камере. Поскольку на них уже не было драгоценностей, их покой не нарушали в течение трех тысячелетий. Однако к тому времени, когда жрецы – цари XXI династии произвели это позорное перезахоронение, мумиям царей был нанесен значительный вред.

В борьбе за могущество в Египетском государстве фараон так и не вернул себе положения, потерянного в результате амарнского переворота. Однако ни верховный жрец Амона, ни визирь не получили власть. Новым правителем не стал ни один из членов семьи, контролировавшей верховное жречество: ни Рамсеснахт, ни Аменхетеп или их родственники, которые управляли Верхним Египтом. В конце эпохи Рамессидов власть перешла к армии. Следующим правителем стал некий Херихор, человек неясного происхождения, который служил в армии и в конце концов поднялся до положения наместника в Нубии и командующего. В конце правления Рамсеса XI, последнего царя XX династии, Херихор внезапно появился в Фивах и стал визирем Верхнего Египта и верховным жрецом Амона. Очевидно, что случился военный переворот, а религиозный сан нового диктатора Херихора был нужен ему для того, чтобы собрать все ветви власти в одних руках[353]. Очень скоро династия Рамессидов, последних из рода истинных претендентов на высокое положение бога-царя, прервалась.

Через некоторое время Херихор сам короновал себя, передав должность визиря и верхового жреца своему сыну. Тем не менее он не смог достичь власти над всем Египтом. Крупные торговцы в северной столице, Танисе, установили собственную династию, и таким образом власть была поделена между Верхним и Нижним Египтом. И больше никогда Египет не станет единой страной, как в прежние времена. Внутренняя жизненная сила этого организма иссякла.

Где-то около 1100 г. до н. э. правление последнего фараона из рода Рамессидов завершилось, хотя на этого правителя уже никто не обращал внимания – в действительности власть над Египтом делили между собой Херихор, верховный жрец Амона в Фивах, и Несубанебджед, правитель Таниса. Весной в один из этих годов некий Унамон, служивший в храме Амона-Ра, отправился из Фив в Библ в Финикии, чтобы купить древесину кедра для сакральной ладьи Амона-Ра.

Жрецы храма дали ему 5 дебенов золота и 31 дебен серебра на расходы[354]. Сумма была не очень велика, однако вспомним, что каменщик Амонпанефер получил 20 дебенов золота в качестве своей доли от грабежей гробниц и отдал их как взятку за свое освобождение из тюрьмы. 70 годами ранее ежегодные поступления в пользу Амона составляли 570 дебенов золота и около 11 тысяч дебенов серебра[355]. Теперь официальный представитель интересов бога был послан с важной миссией, для выполнения которой ему дали слишком мало средств. Ему не выделили сопровождение, из-за чего он столкнулся с необходимостью найти какое-нибудь каботажное судно, которое смогло бы отвезти его на север. Разумеется, на самый крайний случай у него имелось при себе верное средство: с собой он вез бога, маленькую походную статую, именуемую «Амон дороги», уполномоченного божественного посланника великого Амона-Ра, царя богов. Унамон рассказывает свою историю со смесью наивности и лукавства, граничащего с плутовством[356].