Вдогонку донесся стон:

— Спасите... Боги вам зачтут...

Гульча с сочувствием посмотрела на хмурого Олега, предложила:

— Хочешь, я вернусь и посрубаю им головы?

— Не надо, — ответил Олег через силу. — Еслиспасать, то всех. Даже варварская правда лучше, чем бесправие.

Их догнал Рудый, похлопывая коня по шее, сказалжизнерадостно:

— Везде свои обычаи! Был на Востоке, тамошних татейцепляют за ребро и вывешивают у городских ворот. С неделю, бывает, висят, орут.А на юге сажают на кол. Тоже не скоро отдают Ящеру душу, успевают убедитьвсякого, что воровать хоть и очень прибыльно, но все-таки опасно. Вот полянка.Остановимся?

— Проедем еще чуть, — ответил Олег.

— Но их уже не слышно, — возразил Рудый. —Там один горластый, двое еле шепчут, а другие уже...

Они въехали в соседнюю рощу, сами шатались от усталости.Двое некрупных волков с рычанием грызли что-то красное. Олег взял лук, наложилстрелу. Волки подняли окровавленные морды, зарычали. Из пастей текла кровь.Олег медленно прицелился, и волки попятились, не сводя с него глаз. Олег началнатягивать тетиву. Один из волков присел, но не выдержал вида нацеленной на негострелы, метнулся в сторону и пропал в кустах. Второй пятился, пока не скрылся взеленой листве.

На поляну выехал Рюрик, огляделся, покачал головой:

— Что не поделили?.. Олег, как хошь, а дальше непоедем.

На поляне лежали убитые. Все явно порублены в жестокой сече,хотя на вытоптанной траве остались лишь копья да рогатины. Мечи унесли вместе стопорами победители или просто уцелевшие. Земля забрызгана кровью, даже надеревьях висят алые капли, видны следы жестоких ударов.

В кустах мелькнул рыжий хвост лисы. Асмунд вяло кышкнул,зверек лишь на миг поднял острую мордочку, тут же снова принялся что-тодергать, прижимая лапами. Асмунд покачал головой:

— Во, зараза... Он же исчо живой, кажись...

Он слез с коня, крикнул громче, махнул руками. Из кустовторчали ноги в красных сапогах. Олег привстал в седле, его передернуло от того,что увидел по ту сторону кустов. Вверх лицом лежал красивый юноша — чистый лоб,одухотворенное лицо. В груди торчали две стрелы, живот был распорот,внутренности вывалились, а лиса, вцепившись в кишку, вытянула на целую сажень.

Асмунд отогнал лесного зверя, тут же начал деловито собиратьхворост. Рудый расседлал коней, а Олег отправился с котлом и баклажками кручью. Когда он вернулся, на поляне уже не было погибшего. Рюрик хмуро бросил,что парень был еще жив, пришел в себя, заслышав голоса... Асмунд дал ему легкуюсмерть, как подобает воину, вдвоем отнесли на край поляны, завалили сушняком.

— Спасибо, — сказал Олег.

— Не за что, — ответил Рюрик. — Мы не знаем,по какому обычаю хоронят в их племени. Здесь что ни племя — свой обычай.

Они ехали скрываясь, избегая городищ и сел, заезжая только ввеси. Гульча не видела различия между весью и селом. Рудый принялся объяснять,что весь — это весь, там живут свободные люди, а в селах князь селит своихсмердов, потому они и села. Сел становится все больше, ибо князья вездепротягивают загребущие лапы. Так что пока не поздно, Гульче надо присмотретьсяк такому бравому парню, как Рудый...

Гульча фыркнула, задрала носик и пустила коня вперед, догнавпещерника. Олег на стук копыт обернулся, сказал негромко:

— По нашему следу идет большой отряд. Но в галоп намтоже нельзя — напоремся на большое войско. Похоже, урюпинцы выступили в поход.

— А как-нибудь обойти? — спросила Гульча шепотом.

Олег покачал головой:

— Здесь все кишит их отрядами. Может быть, удастсявыскользнуть ночью?

Гульча тревожно покосилась наверх. Солнце едва-едваподнялось над вершинами и продолжало карабкаться вверх. Рюрик с воеводамисидели в седлах сумрачные: они в отличие от женщин тоже умели читать следы,птичьи крики, облачка пыли, а что прочли — не радовало. Лишь Умила ехаласосредоточенная, прислушиваясь только к Игорю. Ребенок кашлял, в груди сипело ихрипело, на щеках выступили мелкие красные пятнышки.

Незадолго до полудня Олег сказал внезапно:

— Мы окружены. Они еще сами не знают, что мы идембуквально внутри их войска. Рюрик, сворачивай на ту тропинку. Если удастся,проскочим впереди самого меньшего из отрядов.

— Если нет? — спросила Гульча.

Олег вместо ответа послал коня по едва заметной тропинке,Рюрик поехал следом за Гульчей, Игоря взял к себе на седло. Мальчишка радостноверещал, тянулся к кудрявой бороде отца. Умила и Асмунд пустили коней друг задругом. Рудый остался позади, приотстал.

Проехав немного, Олег резко вскинул руку. Все разомпридержали коней. Рюрик и воеводы соскочили на землю, зажали коням морды, недавая заржать, приветствуя лошадей, чьи копыта застучали совсем близко. Олегувидел, как десятка два всадников пронеслись во весь опор, исчезли заближайшими деревьями.

Когда цокот копыт затих, Рудый проговорил дрогнувшимголосом:

— Хотел бы я, чтобы неприятности на этом кончились!

Олег ответил хмуро:

— Для этого надо с утра проглатывать по жабе.

Рудый позеленел, его передернуло. Асмунд злорадно оскалилзубы, толкнул его в бок:

— По толстой, огромной, с бородавками!.. Зато весь деньбудешь знать, что самое худшее осталось позади.

Они медленно пустили коней, держась в стороне от дороги.Снова проскакали вооруженные всадники, шарили взглядами по сторонам, искаличто-то. Олег темнел все больше. Он беспрерывно щупал обереги, оглядывался,приподнимался на стременах. Наконец обреченно махнул рукой:

— Похоже, их натравили... Попробуем полным галопом поэтой дороге! Возможно, удастся проскользнуть через их рыбацкую сеть.

Они помчались во весь опор, уже не скрываясь. Справамелькнули за кустами блестящие шлемы, теперь вдогонку неслись вопли. Отрядвыметнулся на широкую дорогу, прорубленную в лесу, скакали по двое. Рюрик иАсмунд на ходу обнажили оружие.

Сзади раздались крики, свистнула стрела. Олег пропустилРюрика с женщинами вперед, оглянулся, возле него был Асмунд. Воевода оскалилзубы, левой рукой он держал поводья, а правой крепко сжимал топор.

Олег все чаще оглядывался, лицо его было несчастным. Глядяна него, тревожился Рудый, трогал то рукоять сабли, то швыряльные ножи. Асмундна ходу крикнул ободряюще:

— Их там не больше двадцати! А нас пятеро мужчин. Почетыре дурака на рыло. Если не считать святого пещерника, то по пять. Развемного?

Гульча услышала, метнула молнии глазами, оскорбленная, чтопещерника исключают из мужчин, но возразить не успела, Рудый перебил: