— Ради бога, не делай этого!

— Здесь под определение бога больше всего, пожалуй, подхожуя, так что все это — именно ради меня. Смирись с этим, будь любезен. А меняждут другие дела. Нужно еще найти твою спутницу и изгнать прочь этого докучногопаразита. — Коварный карлик поклонился. — Боюсь, что смогу вернуться не скоро,а когда вернусь, будет уже слишком поздно. Поверь мне, господин магистр УэлленБедлам, встреча с тобой доставила мне и наслаждение, и боль. Но — кто знает?Быть может, от тебя останется достаточно, чтобы мы раз или два встретились вбудущем.

С этими словами Серкадион Мани исчез. Моргнув, Уэлленобнаружил, что вновь может двигаться. К несчастью, свобода распространяласьтолько на верхнюю часть тела — живой камень, из которого была выстроенацитадель, успел добраться до пояса и довольно быстро поднимался дальше.

Первая мысль его была о Забене, но та, скорее всего, былатак же беспомощна. Помочь ему мог один Сумрак, а он пропал — либо пав жертвойСеркадиона Мани, либо мудро рассудив, что из цитадели лучше убраться при первойвозможности. Однако Уэллену очень хотелось, чтобы хоть кто-то из его спутниковбыл с ним. Быть может, им известно какое-нибудь заклятие, способное освободитьего, или…

Прямо перед ним очутились и чародей, и бледнокожаяволшебница.

Сказать, что они были удивлены не меньше, чем сам Уэллен,значило бы не сказать ничего. Забена, похоже, ожидала, что ее телепортировал ксебе Король-Дракон или проклятый карлик. Заметив Сумрака, она отодвинулась всторону. Взгляд ее упал на Уэллена — и внезапная радость испарилась при видепостигшей его участи.

— Уэллен! Во имя Повелителей Мертвых…

Схватив его за плечи, она потянула, не понимая, чтопроизошло.

— Стой! Если только не хочешь сделаться его частью навсегда…

С этими словами Сумрак оттащил ее в сторону. Забена подняларуку, но вместо ожидаемого чародеем заклинания влепила ему пощечину.

Сумрак, поджав губы, посмотрел на нее — и рассмеялся.

— Пожалуй, ты мне нравишься, несмотря даже на то, чтослишком уж напоминаешь о моей дражайшей неоплаканной семейке, женщина!

— Мне плевать, нравлюсь я тебе или нет! Сделай жечто-нибудь!

— Я и делаю. — Блестящие глаза чародея уставились наученого. — И незачем было так вопить, господин Бедлам. Простого зова было бывполне достаточно.

— Вопить?

Чародей протянул ему руку в перчатке, и Уэллен тут жеухватился за нее. Наконец-то он снова мог двигать ногами!

Ты ведь сам понимаешь, что именно ты перенес нас сюда. Твойдар чертовски непредсказуем!

Взглянув вниз, ученый увидел, что пол опускается. Каменьсделался почти жидким, и он мог полностью высвободить ноги.

С помощью обоих спутников он выбрался из предательскойтрясины. Пол выровнялся и снова затвердел.

— Эти враады… — пробормотал чародей. Уэллен обнял Забену.

— Где ты была? Что случилось с тобой в том безумномкоридоре?

Она одарила Сумрака ледяным взглядом.

— Он. Это он спас меня.

— Я собирался вытащить и тебя, — добавил чародей, — но неуспел — ты исчез. Значит, тебя забрал Мани…

— Нет.

Уэллен рассказал обо всем, что случилось с ним, не умолчав ио своей ужасной находке.

Когда он замолчал, Сумрак покачал головой.

— Очень любезно со стороны леди Меленеи. — Заметив, чтоостальные непонимающе смотрят на него, он добавил: — Старая знакомая. Твойпрародитель, господин Бедлам, видел ее последним, прежде чем она исчезланавсегда. Впрочем, невелика… — Он поморщился. — Вся эта бурная деятельностьслишком тревожит намять. Уж лучше видеть сны в моей пещере, потихоньку выживаяиз ума…

— Пожалуйста, возвращайся в свое безумие, — рявкнула Забена,— но только после того, как мы отсюда выберемся!

— Забена…

Сумрак поднял руку, предотвращая спор.

— Не бойся, что я приму ее слова за чистую монету. Я — дитяклана Тезерени, драколюдей. — Он сделал драматическую паузу, смысла которойУэллен так и не понял, а затем его иссохшее лицо растянулось в гримасе, видимо,означавшей довольную улыбку. — Меня изводили и поносили гораздо болеемогущественные силы.

— Как ты…

— Это подождет, — вмешался Уэллен, к собственному удивлениюснова взявший командование в свои руки. — Сейчас следует думать о том, как уйтиотсюда.

— У тебя есть идеи? — спросил Сумрак, вновь спрятав свойпергаментный лик в тени капюшона.

— Нет.

— Тогда вы, возможно, наконец выслушаете меня, продолжалчародей, роясь в складках своего плаща.

Он вынул и показал спутникам книгу дракона у этой переплетбыл мертвенно-белым, что сразу напомнило Уэллену цвет разлагавшейся плотиожившего трупа Яльзо.

— И что здесь такого особенного? — поинтересоваласьволшебница, откидывая за спину свои иссиня-черные волосы.

Похоже, ее уже не привлекали сокровища карлика. Больше того— находившиеся рядом книги едва ли не внушали ей отвращение. Уэллен отметил,что при взгляде на полки в глазах женщины отражается не желание завладетькнигами, а нечто прямо противоположное.

И он был рад этому.

— Здесь, — объяснил Сумрак, — подробно описаны все слабыеместа цитадели.

— Ты шутишь! Зачем ему было собирать подобные сведения?

— Затем, — отвечал чародей, раскрывая книгу и демонстрируяспутникам, — что он, в конце концов, Серкадион Мани!

Карлик материализовался в одном из соседних коридоров.Неудачливый смертный книжник уже должен был слиться с цитаделью, но, чтобы всеулеглось, понадобится еще некоторое время. Процесс напоминал включение новогоразума в пентаграмму. До того, как заклинание войдет в силу, бесполезно обучатьто, что прежде было живым существом, повиноваться даже самым простым приказам.

Это означало, что цитадель до сих пор отдана на разграблениеКоролю-Дракону. У Серкадиона Мани оставалась в запасе лишь одна уловка,достаточно хитрая, чтобы обезвредить захватчика в самом скором времени.