было три любимых английских выражения: Долбаный сукин сын. Не хуя ни знаю. Зделаю.

Если ты иностранец, считается, что самые важные вопросы, которые нужно уметь задавать: «Что это?» и «Как это?». Выполняя обязанности управляющего, уборщика и ремонтника в Кенилворт Армс, Фергус пришел к выводу, что гораздо удобнее не знать названия вещей, чтобы не пришлось их чинить. В любом случае, его труд убогие жители этого клоповника никогда не ценили. И не оплачивали. Почему засорились туалеты на втором этаже? Не хуя ни знаю. Где оконное стекло, которое вы обещали принести в квартиру 210? Долбаные стекла надо чистить. Когда починят стиральную машину в прачечной? Зделаю. Фергус – гроссмейстер по части временных исправлений и ремонтных работ тяп-ляп. Когда жильцы не выдерживают и съезжают, их депозит за досрочное расторжение договора достается Фергусу. Легкие бабки. На эти деньги можно купить большие экономичные упаковки собачьего корма или одеколон. Сэкономленные баксы он тратил на видеокассеты с фильмами, в которых белые трахают друг друга в задницу, или на общение с дамой старше пятидесяти, которая изредка брила ноги.

Фергус обожал порочных женщин.

Его взаимоотношения с жильцами Кенилворт Армс были чисто символическими. Они питались друг за счет друга, словно ленточные черви, не способные убить хозяина. Фергус знал толк в паразитизме. Косвенно по этой причине он превратился в консьержа из преисподней.

В 1972 году Босс упомянул, что Кенилворт Армс построен во времена сухого закона, из строительных материалов и кирпичей от старых, снесенных зданий середины 1880-х. Фергус сразу заметил, что кирпичи странно пахли. Мумифицированными животными. Или вскрытыми старыми могилами. Американец никогда бы его не почувствовал. Запах старения.

Обоняние занимало второе место в иерархии сенсорной информации Фергуса, после зрения. Его нос был необыкновенно чувствителен. По этой причине он редко принимал ванну. Аромат американского мыла и вонь жесткой водопроводной воды казались ему токсичными.

Это здание – особенное. Босс подчеркнул это. Под ним – система тоннелей, соединенная с подвалом. А между вторым и третьим этажами – специально встроенное пространство, вроде небольшого чердака. Его включили в план здания по заказу бутлегеров, чтобы те могли прятать там большое количество алкоголя.

Фергус не горел желанием соглашаться на эту работу. Но нечто у него внутри приняло решение за него. Позже он понял: все, что ни делается, – к лучшему. Он не против, когда им управляют.

Когда внутри поселилось нечто живое, он почувствовал укол, где-то в районе левого легкого. Такую боль испытывает человек после того, как бежал слишком быстро или дышал неправильно. Но боль не проходила и ритмически пульсировала.

Потом у него заболел живот. Появился запор. Он выпил острый соус из бутылки и заел его аспирином, чтобы заглушить боль. Фергус решил, что у него рак. Если и так – о чем беспокоиться? Он не собирался становиться зависимым от морфия, а боль стала прекрасным оправданием его бездействия. Способом показать средний палец вероломному Богу.

Фергус никогда не забудет вечер, когда он просматривал объявления в поисках работы, чтобы оплатить жилье и выпивку. В этот момент питомец внутри ужалил его, и так сильно, что Фергус сложился пополам, стукнувшись носом о столешницу. Из носа пошла кровь, наполнив голову резким ароматом. Схватившись за живот, он кинулся в туалет, проблеваться.

Фергуса буквально выворачивало наизнанку. Не удавалось набрать воздуха в легкие, казалось, полицейский бьет его дубинкой под ребра. Глаза вылезали из орбит. Вот-вот выскочат и измажут своей слизью стенки унитаза. Ранее Фергус перекусил пиццей, и теперь ее огромные непереваренные куски вырвались наружу. Целые кружочки пеперони, в бордовых разводах дешевого вина, вылетели из пищевода и приклеились к стенкам унитаза. Его рвало кровью. Он давно подозревал у себя язву. Но эта боль – новая, составная, совсем другая. Боль от язвы никогда не была такой острой.

Фергус выплевывал слизь с кровавыми прожилками и черный желудочный сок. Лицо покраснело, вены распухли. Когда удавалось сделать вдох, воздух с шипением попадал в легкие. Его сфинктер сузился, и он обосрался жидким стулом, пахнущим алкоголем. Мочевой пузырь Фергуса опорожнился, разлив тепло по штанам. Маслянистые, желтые от токсинов слезы капали в унитаз, керамический ободок которого превратился в спасательный круг. Фергус крепко держался за него, даже когда из-за внутреннего содрогания подбородок больно бился о край.

Всякий раз, когда приступ тошноты отступал, он сплевывал и ждал новой волны.

Наконец по его пищеводу поднялась твердая масса, прошла сквозь надгортанник и разжала его зубы. Она перекрыла дыхательные пути, и ему показалось, что он выблевал свои внутренности. Он слышал о таких случаях…

Но эта масса слишком яростно извивалась, чтобы быть частью мускулатуры Фергуса. Что-то хотело вырваться из его горла, раздвигая стенки трахеи.

Наконец оно выпало в мутную воду унитаза и свернулось спиралью. Тупорылая головка без глаз, коричневая и продолговатая, поднялась и, словно кобра, застыла в паре сантиметров от лица Фергуса. Он решил, что это головка, потому что она очень походила на конец его мужского достоинства, только больше и с красным вертикальным ртом, который принялся всасывать пятна крови.

Он решил смыть эту штуку в унитаз. Но она присосалась ртом к керамической стенке. Вода из бачка отмыла ее.

Существо, которое из него вышло, было около тридцати сантиметров в длину и обладало ребристым скелетом. Его тело покрывала плоть цвета гончарной глины. Прожорливая голова такого же обхвата, как и тело, около десяти сантиметров. Без конечностей.

Из-за физического напряжения у Фергуса поплыло перед глазами, и он рухнул без сознания прямо на грязном полу туалета. Когда очнулся, существо исчезло, и он решил, что это была галлюцинация, вызванная алкоголем.

Пока оно не ткнуло его снова. Изнутри.

Оно предложило откликнуться на объявление о вакансии в Кенилворт Армс. Судьба или сон? Неважно, потому что результат один.

Уладив вопросы с Боссом, Фергус начал исследовать сеть тоннелей. Он случайно наткнулся на люк в заваленную мусором южную вентиляционную шахту. Существо выползло из него и поселилось там. Оно стало первым новым жильцом здания под управлением Фергуса.

Оба задержались здесь на долгие годы. В награду оно иногда кусало Фергуса.

Яд растекался по кровеносной системе как фреон, и все его тело надолго погружалось в приятное наркотическое онемение. В первый раз Фергус просто лег на пол тоннеля и отдался на волю мягких волн удовольствия. Он пришел в себя восемь часов спустя и увидел, что кончил в штаны. Язва перестала болеть. Желудок успокоился. Зрение стало ясным.

У него появилась зависимость.

Оба жили в этом здании уже двадцать лет. Руки Фергуса покрывало множество