Сейчас я совершу все то, о чем мечтала тогда.

– Пилот У! – грохочет мрачный голос. Кажется, они задействовали всю дворцовую систему громкоговорителей.

– Императрица У! – рычу я в ответ, заглушая их без малейшего усилия.

Следует ошеломленная пауза, затем голос продолжает:

– Немедленно остановитесь! Подумайте, что вы делаете! Подумайте о последствиях!

Я попросту хохочу. Надо же, он еще трепыхается…

– Тяньтянь!

Я мгновенно останавливаюсь в воздухе, едва не рухнув на небоскребы и не похоронив под собой миллионы людей.

Это голос моей матери.

Я навожу взгляд Дракона на огромный, ярко освещенный внутренний двор посреди дворцовых строений и пагод. Вот она – вместе с прочими членами семьи стоит на коленях в окружении группы солдат. Один из Мудрецов (не знаю кто; с их тяжелыми мантиями и длинными белыми бородами они все на одно лицо) подносит микрофон ко рту моей матери.

Мой дух сжимается внутри Дракона. Пришел момент истины. Меня принуждают сделать выбор.

Сама виновата. Цьело была права: мое благодеяние вернулось и кусает меня в зад. Если бы я не поддалась хитрым заклинаниям Сюин насчет «капли сострадания, творящей великие чудеса», то моя сраная семейка сидела бы сейчас в своем сраном приграничье целая и невредимая.

А может быть, Мудрецы все равно забрали бы их сюда перед битвой – так, на всякий случай.

Но одно было бы иначе, если бы я не открыла вновь сердце для своих родичей: я бы сейчас не замешкалась.

И как раз в тот момент, когда мое молчание вот-вот разоблачило бы перед Мудрецами мою слабость, микрофон перехватывает отец:

– Пожалуйста… – Он с плачем выталкивает из кучки людей моего брата Далана. – Накажи нас, но не трогай его! Он же твой брат!

Что-то внутри меня разбивается вдребезги.

Я в оцепенении смотрю, как Далан, всхлипывая все горше и горше, пятится назад и снова падает на колени. Родители вскрикивают, закрывают брата собственными телами, словно пряча его в некой иллюзорной спасительной гавани, где его не обидит злая сестра, явившаяся в гигантском металлическом драконе поработить столицу.

Значит, все это время они были способны на самопожертвование.

Ради сына они готовы на все, тогда как меня и Старшую продали не моргнув глазом.

Я больше не хочу здесь оставаться. Не хочу смотреть на них. Не хочу думать. Не хочу вспоминать, сравнивать, получать лишнее подтверждение тому, что я всегда, всегда, ВСЕГДА была для этих людей водой, которую не жалко выплеснуть за дверь. Эти люди – мои единственные кровные родственники. Этих людей я, по всеобщему мнению, обязана любить и защищать любой ценой.

И этих людей будут использовать против меня снова и снова, если я сейчас их не отвергну.

И какое же существование их ожидает? Вечно служить орудием, рычагом – и так до конца своих дней?

Именно благодаря им я на собственной шкуре почувствовала, как это ужасно.

Я проявлю к ним настоящее милосердие.

– Прошу прощения. – Мой голос холоден, как пепел Старшей сестры. – Вы стоите у меня на пути.

И обрушиваю весь дворец одним мановением своей когтистой лапы.

Камень, мрамор и темное дерево трескаются и рассыпаются клубящимися облаками дыма. Весь город заходится в вопле. Огромные обломки летят с горы, сминая людей внизу.

В моем сердце ничто даже не вздрагивает.

Я не могу закрыть глаза Дракона, поэтому лишь бесстрастно взираю на дым, курящийся над развалинами.

Проходит много времени, прежде чем мой разум, скрежеща, вновь сдвигается с места, и то лишь потому, что я вижу нечто до абсурда жалкое: с натужным громыханием, пробивающимся сквозь белый шум криков, ко мне приближается планолет.

Поднимаю лапу, чтобы сбить его.

– Остановись! – рвется голос из динамиков планолета.

Останавливаюсь.

Потому что это Гао Цю.

– Подожди секунду, пилот У… нет, вы теперь императрица У, не так ли?

Люк планолета отъезжает в сторону, открывая залитую светом фигуру в окружении маленьких девочек – те с плачем цепляются за полы его черного кожаного халата. Позади стоят на страже несколько громил.

К моему вящему ужасу, этот человек меня восхищает, восхищает самым злобным и отвратительным образом.

Мудрецам следовало бы у него поучиться. Вот как, оказывается, можно нейтрализовать меня.

– Теперь я понимаю, к чему ты стремишься, – произносит Гао Цю надменным, ровным тоном. – И понимаю, что в Хуася не осталось грубой силы, которая смогла бы тебе противостоять. Поэтому и пришел заключить сделку.

– Сделку? – грохочу я с такой мощью, что его жалкую колымагу отбрасывает назад.

– Ну-ну, давай поговорим как цивилизованные люди.

Он язвительно хохочет, держась за поручень, укрепленный в потолке планолета. Девочки вопят громче, и я мгновенно захлопываю драконью пасть, злясь на саму себя. А Гао Цю продолжает:

– Видишь ли, я сомневаюсь, что папа с мамой учили тебя руководить страной. Чтобы удержать бразды правления, тебе понадобится помощь. Назначь меня своим регентом! Я не только стану помогать тебе в делах, но и сделаю все от меня зависящее, чтобы мой дорогой пятый сын никогда не увидел некое видео.

Я застываю.

– Видео? – переспрашивает Ичжи в кабине. – Какое видео?

– Так, пустяки, – быстро отвечаю я, впрочем, без той уверенности, которую хотела бы придать своем голосу. Я так и не сочла нужным рассказать Ичжи, что его отец заставил меня раздеться догола при подписании договора. И вот вам пожалуйста, хуже момента для шантажа нарочно не выберешь!

К несчастью, даже самые тихие мои слова слышны Гао Цю.

– О нет, это не пустяки, раз ты ему ничего не сказала! – говорит он со злорадством, и я едва успеваю сдержаться, чтобы не сдавить его планолет в когтях.

Но при одном взгляде на девочек-заложниц я опускаю лапу. Есть границы тому, что я могу сознательно совершить, и Гао Цю прекрасно о них осведомлен.

Я внутренне кричу: ну почему основное ци у Дракона – Земля?! Единственный тип, который не может проводить ци-атак. Будь он любого другого типа, я бы попробовала сразить Гао Цю прицельным разрядом.

– Он ведь здесь, правда? – продолжает шантажист. – Вот и отлично! Привет, сынуля! У меня есть такая запись – пальчики оближешь!

– О чем это он? – произносит Ичжи более резко.

– Позже объясню! – рявкаю я, пытаясь собрать в кучку растрепанные мысли. – А сейчас дай мне разобраться с…

– Позже? – издевается Гао Цю. – Императрица У, эта оферта имеет ограниченный срок действия. Если вы не примете решение в течение следующих десяти секунд, я не смогу дать вам никаких гарантий относительно дальнейших событий.