А потом я слышу какой-то странный звук. Где-то на заднем плане, так что его легко не заметить. Сначала я не могу понять, что это. Хотя звук знакомый. Напрягаюсь, прислушиваясь. Тело понимает все раньше, чем мозг, и меня переполняет страх.

А потом я чувствую запах дыма, и тут до меня доходит. И до Уиллы тоже, потому что она вдруг замирает с широко раскрытыми глазами.

– Эта сучка подожгла дом…

Но это не самое страшное. Самое страшное, что мы не можем выбраться. Она заперла нас в этой комнате, нам не убежать.

Мэнди собирается сжечь нас заживо.

40

Гвен

Я ничего не говорю шефу Парксу. Он уже запретил мне беседовать с Уиллой и Мэнди, так что незачем снова выслушивать то же самое. Вместо этого я отвожу в сторонку одного из полицейских, объясняю, кто я, и обещаю приехать в участок позже и дать показания. Он просит подождать, пока свяжется с шефом, но как только отворачивается, я иду к своей машине.

Уверена, Паркс не обрадуется моему отъезду, но вряд ли станет разбрасываться людьми и посылать за мной погоню. Сейчас у него дел по горло на месте преступления.

Доехав до городка, замечаю, что в кофейне еще горит свет, и только сейчас понимаю, как устала и как мало спала в последние дни. Хорошая доза кофеина – вот что мне нужно, чтобы продолжить расследование.

Съезжаю с шоссе и сворачиваю в переулок к маленькой покрытой гравием парковке. В кофейне почти все стулья перевернуты и водружены на столы, пол блестит, как свежевымытый. Валерия, с которой мы уже знакомы, улыбается из-за стойки.

– Я не слишком поздно? – спрашиваю ее.

Она машет рукой:

– Вовсе нет, заходите.

Когда я подхожу, Валерия уже наполняет кружку и пододвигает ко мне.

Обхватываю ее ладонями, на секунду позволяя теплу проникнуть в меня, затем делаю глоток. Вкус просто райский, я почти стону от удовольствия.

– Вы не представляете, как мне сейчас это нужно.

Она улыбается:

– Тяжелый день?

Трудно даже вспомнить, когда я проснулась: столько всего произошло с тех пор! Приложение с тайным чатом, останки Джульетты, предсмертная записка, возможный арест Сэма… У меня нет сил даже просто думать об этом, а ведь еще столько нужно сделать, прежде чем я смогу хотя бы подумать о сне.

– Не самый легкий, – признаю я.

– Сочувствую.

– Да. И, похоже, ночка тоже будет долгой. – Я приподнимаю кружку с кофе. – Это мне явно пригодится.

– Рада слышать. Давайте налью вам в дорогу.

Я начинаю протестовать, когда она ныряет под стойку, но Валерия появляется с огромной термокружкой, и слова замирают у меня на губах. В такую кружку поместится много кофе. А мне как раз нужно много кофе.

– Спасибо, – благодарю я.

– На память от нас. – Валерия поворачивается, чтобы наполнить ее.

– Спасибо. Я буду скучать по вашей кофейне, и мои дети тоже. Им здесь очень понравилось.

Валерия оглядывается на меня через плечо.

– Ваши дети заходили сюда? Как же я их не заметила…

– Да, мой сын и подруга нашей семьи, она нам как приемная дочь. Они на днях были здесь весь день после обеда и сегодня с утра заглядывали.

Валерия на секунду задумывается, а потом вспоминает:

– Ах да. Поняла, о ком вы. И как я не сообразила… Наверное, меня сбило с толку, что они были в компании тех девочек, о которых вы уже спрашивали.

Она поворачивается и ставит дымящуюся термокружку на стойку.

Я уже тянусь за кофе и вдруг замираю.

– Две девочки?

– Ну да, подруги той пропавшей девочки. Вчера они приходили все вместе.

Наверное, она забыла или спутала моих детей с кем-то другим.

– Этого не может быть, мои дети незнакомы с теми девочками. Они могли быть здесь только вдвоем.

Валерия хмурится:

– Да. Вы правы. Наверное, я ошиблась.

Но по ее глазам ясно: она так не считает.

У меня страшное предчувствие. Достаю телефон и открываю одну из последних фотографий:

– Вот мой сын Коннор.

Она разглядывает снимок.

– Да, он приходил в четверг и просидел несколько часов.

– Вместе с Ви, – уточняю я, перелистывая фотографии, пока не нахожу снимок с ней.

Кажется, Валерии вдруг становится неловко. Мое сердце колотится, меня охватывает знакомая паника.

– Значит, ее с ним не было? – настаиваю я.

Валерия морщится и качает головой:

– Простите.

Быть того не может. Должно быть другое объяснение.

Я упираюсь руками о стойку и подаюсь вперед:

– Скажите точно, когда вы их видели и с кем.

Я понимаю, что ставлю ее в неудобное положение. Но сейчас мне не до этого. Единственное, что сейчас важно, – мои дети.

Кажется, Валерия понимает мое беспокойство и даже панику.

– Ваш сын, Коннор, приходил в четверг. Возможно, Ви – эта девушка – тоже была с ним, но она не заходила внутрь. Он сидел один, в основном играя в своем телефоне. А вдвоем они пришли уже на следующий день и сидели в компании тех двух девочек, о которых вы расспрашивали. Они все сидели вон там. – Она указывает на столик в дальнем углу.

– Вы уверены, что это те самые девочки? Уилла и Мэнди?

Она кивает.

– Их ни с кем не спутаешь.

Мой мозг лихорадочно ищет объяснение. Ви говорила о встрече с Мэнди в день нашего приезда. Наверное, они снова случайно столкнулись, а Валерии показалось, будто они давние подруги…

– Может, они встретились случайно?

– Нет, те девочки явно их ждали. И все четверо вели себя как хорошие знакомые. Поэтому мне и в голову не пришло, что это ваши дети.

Как такое вообще возможно? Как это могло случиться? Прямо у меня под носом!

Потому что они мне врали.

У меня перехватывает дыхание, когда я понимаю это. Ладно, Ви – она всегда была изворотливой. Но Коннор, мой мальчик… Никогда бы не подумала, что он способен на такое – обманывать меня все это время. Особенно учитывая, что сейчас происходит…

Но по-настоящему меня тревожат Уилла и Мэнди. Я пока не до конца понимаю, какова их роль в исчезновении Джульетты и ложном признании Тревора, но точно знаю: им нельзя доверять. Они опасны. И я не хочу, чтобы мои дети были рядом с ними.

Тянусь за телефоном и открываю приложение, отслеживающие местонахождение детей. Пока экран загружается, в мозгу проносятся картинки с обглоданными и раскиданными по сторонам костями Джульетты. Наконец появляются значки, и я с облегчением прислоняюсь к стойке. Дети по-прежнему в мотеле, слава богу.

Хотя это не значит,