class="p1">По дороге я советовал генералу Юденичу не соглашаться на сформирование Северо-Западного правительства, считая его не только лишним, но и вредным для дела и полагая, что в случае отказа генерала Юденича предложение генерала Марча не может осуществиться. Однако, когда мы приехали в Ревель, оказалось, что правительство уже сформировано; генерал Юденич с этим фактом примирился.

Немедленно по приезде я отправился, с разрешения генерала Юденича, к генералу Марчу и в очень решительной форме заявил ему, что я и командуемая мною армия не потерпим дальнейшего пребывания на ответственной должности генерала Балаховича, и рассказал о печатании фальшивых денег. Генерал Марч несколько смутился. Относительно создания Северо-Западного правительства генерал Марч сказал мне, что союзники имеют в виду проведение в русскую жизнь демократических начал и что для этой цели он решил сформировать демократическое правительство для Северо-Западной области России. От генерала Марча я поехал к генералу Лайдонеру, которому передал то же, что и генералу Марчу. На вопрос мой, как бы он поступил на моем месте, генерал Лайдонер ответил, что с фальшивомонетчиками дела иметь, конечно, нельзя. С переводом всей Северо-Западной армии в район Пскова и вообще с оперативным планом моим эстонский Главнокомандующий опять вполне согласился.

Вернувшись к себе в гостиницу, я вместе с генералом Вандамом, также приехавшим в Ревель, выработал текст заявления Северо-Западному правительству, смысл которого заключался в том, что армия всецело поддерживает генерала Юденича и всячески будет противодействовать вмешательству правительства в чисто военные дела. На следующий день я просил разрешения прибыть на заседание Северо-Западного правительства, где и прочел это заявление, которое должно было вполне удовлетворить Главнокомандующего, так как в моем лице он получил верную поддержку всей армии, а на всех остальных членов правительства оно подействовало, по-видимо-му, как холодный душ.

В тот же вечер я вернулся в Нарву и приступил к окончательному осуществлению задуманного мною плана реорганизации и пополнения армии. Я приказал вновь произвести дополнительную мобилизацию в Гдовском и Псковском уездах и решил довести количество штыков в дивизии до максимума. Дошедшие до нас известия о победах генерала Деникина и быстром продвижении его вперед вызвали большой подъем в полках и в населении. Пришли также сведения об улучшении положения на фронте адмирала Колчака и о переходе его в наступление.

Через два дня после возвращения моего из Ревеля я получил телеграмму от генерала Юденича о том, что генерал Арсеньев от командования корпусом отрешается и вместо него назначается генерал Булак-Балахович. Известие это произвело весьма неприятное впечатление как на меня, так и на тех старших чинов армии, которым я, конечно, его немедленно сообщил. Для того чтобы выяснить создавшееся положение, я вызвал в Нарву на совещание начальников частей. На следующий день из Пскова приехал генерал Арсеньев и из Ревеля вернулся генерал Юденич. Ознакомившись со всеми последними проделками Балаховича, и прежде всего с печатанием им фальшивых денег, собрание единогласно решило, что немедленно же нужно покончить с Балаховичем и со всеми лицами, его окружающими, предав их суду, так как они не могут быть более терпимы в рядах армии, а также ни в коем случае не соглашаться на назначение его командиром корпуса и категорически требовать возвращения генерала Арсеньева. Кроме этого частного вопроса, обсуждался на собрании вопрос и об обороне Пскова, и единогласно было решено, что Псков ни в коем случае отдавать нельзя. Все присутствующие просили генерала Юденича прибыть на собрание. Генерал прибыл, и высказанные собранием пожелания были им одобрены. Переговорив с генералами графом Паленом и Арсеньевым, я приказал отправить в Псков под командой полковника Пермикина отряд в составе Талабского, Семеновского и Конно-Егерского полков и двух бронемашин для усиления его обороны, а также для ареста некоторых, заранее намеченных, определенно вредных лиц. Под отряд были поданы железнодорожные составы, и переброска должна была начаться на следующий же день. Для окончательных переговоров с графом Паленом и полковником Пермикиным о предстоящих операциях я выехал в штаб 1-го корпуса в Валово. На фронте в это время было сравнительное затишье, и переброска отряда произошла без ущерба для боевых действий.

На следующий день, вернувшись в Нарву, я получил от полковника Пермикина донесение о том, что генерал Балахович и еще несколько лиц арестованы, но несколько менее значительных лиц скрылось, а полковник Стоякин убит при попытке к побегу из-под ареста. Дополнительно было сообщено, что генерал Балахович обманул прапорщика графа Шувалова169, надзору которого он был поручен, и, нарушив офицерское слово, бежал верхом к эстонцам. Вопреки опасениям Главнокомандующего, арест Балаховича никакого особого впечатления и волнения в Пскове не произвел и прошел почти незаметно. Большинство партизан разбежалось и скрылось к эстонцам. Генерал Арсеньев вернулся и благополучно вновь вступил в командование корпусом, въехав в Псков вместе с генералом Юденичем.

Сразу же после ареста и бегства Балаховича большевики вновь перешли в наступление на Псковском фронте, главным образом потому, что эстонские части сами, без всякого приказания и без нажима со стороны противника, отошли и обнажили наш правый фланг. Взяв с разрешения Главнокомандующего два только что прибывших танка, я отправился на Псков. В Пскове в вагоне генерала Юденича я встретил начальника 2-й Эстонской дивизии полковника Пускара. Полковник Пускар объявил, что держаться он больше не может и отходит по направлению Изборска. Эстонцы в два дня без всякого давления со стороны большевиков отошли от Острова и Порхова и увели с собой и свои броневые поезда, все время оказывавшие нам значительную помощь; при проходе через Псков части их вели себя по отношению к нам весьма вызывающе, и было несколько, правда ничтожных, инцидентов. Учтя отход эстонцев, большевики усилили свой нажим и без особого труда захватили железную дорогу между Изборском и Псковом и подошли к Крестам. Таким образом, наш правый фланг был совсем обнажен, и удерживать Псков при таком положении стало невозможным. После короткого совещания было решено, во избежание излишних потерь, оставить Псков без боя и отступить к северу, за реку Желчу. Пускать в дело танки было уже поздно, и их, не выгружая, отправили обратно в Нарву, к тому же, как утверждал английский полковник Карсон, они были и неисправны. Отход от Пскова был совершен в полном порядке, без всяких потерь, и, несмотря на спешность эвакуации, в руки противника почти ничего не попало. 2-й корпус занял позиции по реке Желче до Юхнова, 1-я дивизия – от Юхнова по рекам Люте и Плюссе до устья Вердуга и до озера Сяберского.

Около середины сентября Главнокомандующий выехал в Ригу для переговоров с латвийским правительством.