— Но я отнюдь не нуждалась в таком утешении! — резко перебила его мисс Брэнуэлл. — Я чувствовала, что не смогу составить достойную партию сэру Лонгсборну и не в моих силах подарить ему счастье, которого он, безусловно, заслуживал, ибо ничто не заставило бы меня отречься от моей подлинной любви.

— И вы были способны жить со мной под одной крышей более двадцати лет, ничем не выдавая своих чувств?! — вскричал Патрик Бронте, изумлению которого не было предела.

— Я не такая уж слабовольная, как вы думали, — улыбнулась мисс Брэнуэлл. — Однако довольно об этом. Я призвала вас сюда не только для того, чтобы открыть свои чувства, но главным образом — затем, чтобы предупредить об опасности, угрожающей вам и вашему роду.

— Опасность? — Патрик Бронте внезапно побледнел. — Уж не связана ли она со страшной тайной, которую я поведал вам тем ужасным утром?

— Вполне возможно, — ответила мисс Брэнуэлл очень серьезно. — Только прошу вас, сударь, не удивляйтесь тому, что вам придется сейчас услышать. Опасность, которая вам грозит, исходит от высокородного семейства Лонгсборнов.

— Вот как? Но откуда вам это известно?

— Судьба сыграла с нами злую шутку, мистер Бронте. Так уж вышло, что своим отказом стать супругой молодого баронета я сломала жизнь многим ни в чем не повинным людям — в том числе и тем, кто мне очень дорог.

— Как прикажете вас понимать, мисс Брэнуэлл?! — рассвирепел преподобный Патрик Бронте.

— Юный джентльмен быстро разобрался, в чем кроется основная причина моего отказа, и попытался завоевать мое сердце несколько изощренным способом. Окончив курс в Оксфорде, молодой человек предстал пред очами своего почтенного отца и заявил о своем твердом намерении получить священный сан. Да-да, дорогой мистер Бронте, не удивляйтесь. Этот блистательный баронет решил облачиться в стихарь подобно вам, наивно полагая, что столь благородная жертва с его стороны поможет ему добиться моей любви.

— Но это же полное безрассудство! — в гневе вскричал Патрик Бронте. — Как можно принимать священный сан, всецело не подчинив свои мысли могуществу и величию Господа, а руководствуясь лишь личными корыстными соображениями?!

— Очевидно, для вас подобное непостижимо, мистер Бронте, — молвила Элизабет Брэнуэлл, одарив зятя лучезарной улыбкой. — Вот то основное, в чем вы с ним разнитесь. И все же этого несчастного юношу можно было понять. Он отчаялся добиться моей руки, что, собственно, и толкнуло его на столь безрассудный шаг. Его ослепила собственная досада; он никак не желал поверить в мою непреклонность. Он полагал, что я страшилась условностей светского этикета, и, как истинный джентльмен — каковым он и являлся, — счел своим долгом избавить меня от этой напасти. Кроме того, он догадался о моих тайных чувствах к вам и решил сотворить из себя ваше подобие.

Достопочтенный Патрик Бронте слушал свояченицу, затаив дыхание. Его уставшие больные глаза полыхали неистовым гневом.

— Итак, мой тайный воздыхатель вернулся в фамильное имение Лонгсборнов и тотчас сообщил своему отцу — лорду Чарльзу — о своем намерении стать священнослужителем. Разумеется, услышав об этом, сэр Чарльз пришел в ярость. Как сообщил мне потом младший Лонгсборн, отец пригрозил отречься от него и лишить наследства. Конечно, сын понял, что это пустые угрозы, но старый лорд долго не желал униматься. Своими нескончаемыми расспросами он вытянул из юноши признание, что тот хочет стать похожим на Патрика Бронте, чтобы добиться согласия на брак от любимой девушки. Молодой человек и слышать не желал о наследовании пэрского титула и места в парламенте.

Мисс Брэнуэлл внезапно умолкла. От столь неимоверного перенапряжения с ней случился приступ удушья. Она судорожно закашлялась, затем с трудом перевела дыхание. Прошло несколько мучительных минут, прежде чем к несчастной страдалице вернулся дар речи.

— Помните ли вы, сударь, — снова обратилась она к зятю, когда опасность удушья была позади, — помните ли то утро, когда вы изволили открыть мне свою заветную тайну? Тогда вы высказали вполне определенное предположение, что над вашим семейством тяготеет мощное родовое проклятие.

— Я действительно в этом убежден, мисс Брэнуэлл.

— Так вот, вы абсолютно правы. Проклятие и впрямь существует. Его наложил сэр Чарльз Лонгсборн.

— Но откуда вам это известно? — Весь облик достопочтенного Патрика Бронте выдавал совершеннейшее смятение.

— Видите ли, сударь, сын сэра Чарльза оказался случайным свидетелем этого страшного ритуала. То было не просто проклятие в сердцах — тут замешана сильнейшая черная магия. Дело происходило в обширном покое замка Лонгсборнов — помещении, которое, согласно семейному преданию, держали взаперти семь родовых поколений. Все атрибуты колдовства были налицо: множество зажженных свечей и разнообразных сосудов с водой. Сэр Чарльз произнес длинное заклинание, затем назвал два полных имени…

Мисс Брэнуэлл сделала паузу, чтобы совладать с охватившим ее небывалым волнением и утереть невольные слезы, хлынувшие из глаз. Мистер Бронте казался бледнее простыни свояченицы. Затаив дыхание, он напряженно внимал каждому легкому шороху, доносившемуся из недр устрашающей тишины, стараясь не пропустить ни единого слова, слетавшего с уст угасающей родственницы.

— Одним из них было имя Патрика Бронте, — произнесла мисс Брэнуэлл загробным голосом, — другим же, как это ни странно — имя собственного сына сэра Чарльза — моего незадачливого кавалера Ричарда Лонгсборна.

На мгновение достопочтенному Патрику Бронте почудилось, что его поглотила зияющая бездна, и все вокруг внезапно сгинуло в небытие. То, что сообщила сейчас мисс Брэнуэлл, подтверждало его самые страшные опасения. Выходит, он был прав: на его семье лежит ужасное родовое проклятие. Но как долго будут действовать его губительные чары? И есть ли возможность раз и навсегда избавиться от этой злополучной напасти?

— В ту судьбоносную ночь, — продолжала мисс Брэнуэлл свою страшную исповедь, — когда старый лорд Лонгсборн совершил сие дьявольское деяние, его несчастный сын бежал из дому, захватив с собой некоторую сумму денег из своих личных сбережений для дальнейшего обустройства. Оседлав самую резвую лошадь из отцовской конюшни, Ричард Лонгсборн первым делом примчался в Пензанс, вызвал меня на срочный разговор и выложил мне все, как на духу. Остро ощущая свою вину в злоключениях юного баронета, я отчаянно желала помочь ему. Вместе мы составили план действий, который он впоследствии воплотил в жизнь. Он перебрался в тихий город, где его никто не знал, взял себе новое имя, обзавелся собственным приходом с небольшим домом неподалеку.

На мгновение она смолкла, переводя дыхание, затем слабым голосом продолжила:

— Да, мистер Бронте, он принял священный сан и стал служителем прихода. Позднее я узнала, что он женился на… на одной особе, чья внешность была похожа на мою, как две капли воды. Эта женщина, будучи носительницей смешанных англо-ирландских кровей, отдала должное обеим плодородным землям, вскормившим ее плоть. Получив воспитание у родственников в Ирландии, где прошли ее детство и юность, она, в конце концов, перебралась в Англию с намерением устроить свою жизнь. Став женою провинциального священника, она и понятия не имела о том, каково было его подлинное происхождение. Ричард Лонгсборн умело скрывал свою высокородную личность от всего мира, не делая исключения даже для своей почтенной супруги. Она родила ему двоих детей — сына и дочь — и вскоре после этого скончалась во цвете лет.