Пасторская дочь от всей души возблагодарила Всевышнего за столь обнадеживающую перемену. За все время, проведенное мисс Брэнуэлл на одре болезни, такое было впервые, и Энн решила, что это — хороший признак. Она робко протянула руку и приложила ладонь к тетушкиному лбу — он оказался теплым, но жара не было.

В покоях мисс Брэнуэлл стояла незыблемая тишина. Энн упорно продолжала сидеть у постели тетушки, но теперь ее печаль сменилась благостным упованием. Девушка сладко улыбалась собственным мыслям, когда до нее донесся нежный хрипловатый голос, звучащий очень тихо, словно исторгнутый из потустороннего мира:

— Ангел!..

— Тетушка?! — Энн мгновенно поднесла огарок свечи прямо к лицу мисс Брэнуэлл и тотчас просияла: тетушка открыла глаза — впервые за многие дни.

— Тетушка, это я, Энн, ваша младшая племянница! Вы узнаете меня?

— Ангелы… я видела их… Трех ангелов… У них сверкающие прозрачные крылья… Они были здесь… эти восхитительные, безмятежные создания…

— Тетушка, успокойтесь! Вам не следует утруждать себя беседой.

— Они парили надо мною, по очереди прикасаясь к моему лбу восхитительными крыльями… и мне вдруг стало так легко и спокойно! А потом они исчезли… Столь же внезапно, как и появились… дивные создания! А один ангел вдруг отделился от своей славной когорты, спустился к моей кровати и, тихо склонившись ко мне, одарил меня лучезарной улыбкой.

— Боюсь, вам все это приснилось, тетя, — мягко промолвила Энн и, увидев тень разочарования, отразившуюся на лице тетушки, поспешно добавила: — Возможно, вы и впрямь видели ангелов, но в действительности здесь находилась только я, ваша любящая племянница.

— Энн?! — в голосе мисс Брэнуэлл звучало столь неподдельное изумление, будто бы она только что вернулась из непостижимого небытия. — О, моя дорогая крошка, что ты тут делаешь?

Лицо Энн тронула ласковая улыбка.

— Я так рада, что вам уже лучше, милая тетушка!

Мисс Брэнуэлл сделала тщетную попытку приподняться на локтях, чтобы как следует разглядеть племянницу.

— Нет, нет, тетя, лежите смирно, — Энн осторожно обхватила голову мисс Брэнуэлл и медленно вернула ее в исходное положение. — Вот так. И не вздумайте вертеться, не то мне придется слегка пожурить вас, — девушка лукаво подмигнула тетушке, хотя это и стоило ей поистине титанического усилия над собою, ибо в действительности ее била мелкая дрожь.

— А твои сестры, моя дорогая? — взволнованно осведомилась мисс Брэнуэлл. — Когда же я их увижу?

— За ними послали, тетушка. Должно быть, прибудут со дня на день.

— Скорее бы! Какое нынче число, детка?

— Двадцать девятое октября, милая тетушка. Скоро займется заря.

— Великий Боже! — изумилась мисс Брэнуэлл. — Я совсем потеряла счет времени!

— Вы долго пробыли без сознания, тетя, — пояснила Энн. — Но теперь, хвала Господу, все позади.

— А где остальные? Который час?

— Вот-вот пробьет шесть.

— Так рано? О, в гаком случае, уж верно, все спят?

— Не думаю, — отозвалась девушка и поспешно отвела глаза в сторону. Ей вовсе не хотелось пугать тетушку, говоря о том, как все домочадцы угнетены ее состоянием, но почтенная мисс Брэнуэлл сама догадалась, к чему клонит племянница.

— Они беспокоятся обо мне, не так ли? Что ж, дорогая, передай им, что мне лучше. О, Господи, о чем я только думаю? Ты, мое сокровище, должно быть, извелась бессонными ночами! Энни, душка, ты слишком самоотверженна, но всему есть предел. Мне и в самом деле много лучше, милая, так что можешь отправляться спать со спокойным сердцем.

— Хорошо, тетя, как пожелаете, — просто ответила Энн. — Я пришлю к вам Марту. Доброй ночи. — Девушка склонилась вперед, крепко поцеловала тетушку в щеку и уже собралась было уйти, как мисс Брэнуэлл внезапно стиснула ей запястье с неожиданной силой.

— Что-то еще, дорогая тетушка? — обеспокоенно осведомилась ее племянница.

— Да, моя прелесть. Не стоит тревожить Марту раньше времени. Пусть отдыхает.

— Но я никак не могу допустить, чтобы вы оставались без присмотра, милая тетушка.

— Пусть так, но на ближайшее время Марта мне не понадобится. Сейчас я желаю видеть твоего отца. У меня к нему серьезный разговор.

— Но, тетя, — заботливо возразила Энн, — вы должны отдохнуть. Разговор подождет до утра…

— Не спорь со мной, детка. Это дело не терпит отлагательств. Если ты не хочешь меня подвести, то, будь добра, передай мою заветную волю преподобному Патрику Бронте.

— Как скажете, тетушка, — согласилась Энн. — Благословите.

— Благослови тебя Господь, дитя мое! — Она еще раз обеими руками обхватила кисть племянницы и, порывисто сжав ее, задержала на несколько мгновений в своих ладонях, словно не желая отпускать. Затем она резко отняла руки и, с внезапным ужасом взглянув на племянницу, отчаянно простонала: — Прощай же, славная моя девочка!

Энн покорно направилась к выходу, но уже у самой двери замерла на месте, неожиданно для себя самой, уловив еле слышный тетушкин возглас:

— Моя названная дочь!

…Около пяти минут спустя достопочтенный Патрик Бронте уже сидел возле постели свояченицы. Он поднялся к ней в сопровождении верной Марты, которая теперь стояла тут же, у стула своего хозяина, ожидая дальнейших распоряжений.

— Можешь идти, Марта, — приказал Патрик Бронте после некоторых колебаний. — Когда мне потребуются твои услуги, я дам тебе знать.

Горничная покорно повиновалась.

— Итак, мисс Брэнуэлл, — обратился он к свояченице, — вы посылали за мной?

— У меня к вам разговор, сэр. И очень серьезный, — тихо ответила она.

— Я рад, что вам лучше, — заметил он с искренним участием.

— В самом деле? — Элизабет Брэнуэлл недоверчиво подняла брови.

— Безусловно.

— Боюсь, это обманчивый признак. Свеча тоже ярко вспыхивает, прежде чем ее трепещущий огонь угаснет навеки. Я чувствую близость неизбежного — сейчас как никогда прежде. Я должна… я обязана сделать одно признание…

— Мисс Брэнуэлл, — мягко перебил ее зять, — как я понял, вы желаете исповедаться. Но я едва ли гожусь на роль вашего духовника. Вы держитесь иных убеждений. Думаю, было бы разумным пригласить к вам священнослужителя методистской церкви. Я сейчас же распоряжусь.

— В этом нет надобности, мистер Бронте, уверяю вас, — произнесла мисс Брэнуэлл. — Прошу вас, выслушайте меня, сэр. Это очень важно.

— Но почему я? — не унимался изумленный пастор.

— Не задавайте лишних вопросов, сэр. У нас мало времени. Помнится, двенадцать лет назад во время вашей болезни вы поведали мне одну ужасную тайну, которую я поклялась хранить до конца моих дней. Так вот, можете быть спокойным, сударь. Я сдержала свою клятву.