Однако энергия циркулировала в дереве, и Аларон не смог извлечь ее оттуда достаточно быстро. Цим нырнула под парус, но этим лишь сместила бóльшую часть веса судна к корме, и оно наклонилось назад. Цим с визгом упала к Аларону на руки, и ялик, под крики перепугавшихся цыган, ударился мачтой в окно верхнего этажа.

– Рукк! Стой!

Цим всем весом упала на него, изо всей силы врезавшись в Аларона лбом. Суденышко накренилось, выровнялось, а затем, увлекаемое мачтой, пробило рулем окно гостиной как раз в том месте, где обычно сидела мать юноши. Сломавшись, мачта скользнула по оконной раме. Парус разорвало посыпавшимися на них осколками стекла. Аларон прижал к себе Цим, стараясь защитить их обоих от этих осколков и кусков дерева. Корпус ялика вошел в комнату и, пробив портрет лорда Грацина Анборна и стену, на которой тот висел, застрял в ней. Вокруг повсюду валялись обломки мебели.

Гретхен открыла дверь в гостиную, но тут же, взвизгнув, испарилась. Снаружи не доносилось ни звука. Зарывшись лицом в волосы Цим, Аларон молился, чтобы все это оказалось сном. Девочка пахла гвоздикой и пачули, а ее тело было упругим и теплым. Возможно, все это – лишь сон?

– Аларон, пусти, идиот, – прошипела Цим. Она отползла назад и встала на ноги. – Рукка мио!

Подняв голову, юноша огляделся. Комната превратилась в настоящее море обломков. Сломанная мачта по-прежнему удерживалась спутанным такелажем. Ее верх торчал из разбитого окна. Пол усеивало разбитое стекло.

Цим упала на колени, и ее плечи затряслись. Аларону понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что она истерически смеется.

Столько труда… Аларону хотелось скорее плакать, чем смеяться, но вырвавшийся из его горла звук был чем-то средним. Юноша откатился в сторону. Тяжело дыша, он лежал посреди разрушенной гостиной.

Через несколько секунд в окно уже заглядывало множество дружно охавших детей.

– Цим? – сумел наконец произнести Аларон. – Как думаешь, твой отец после этого захочет его купить?

Сделка, разумеется, не состоялась, но они расстались друзьями.

– Моя дочь снова поможет твоему сыну, – сказал Мерцелл Ванну. – Это лучше цирка.

Учитывая все произошедшее, Аларон чувствовал себя не так плохо. Да, полет обернулся катастрофой, и да, весь табор смеялся до упаду. Однако Цим обняла его за плечи и поцеловала в щеку.

– В следующий раз мы заставим его летать правильно, – прошептала она ему на ухо.

Это стоило дороже любого золота.

Аларон сидел в одиночестве в конюшне имения Анборнов, глядя на лившийся с неба дождь. На дворе стоял конец февро, и Ванна не было. Цим тоже уехала вместе с остальными цыганами. Сейчас они путешествовали где-то в низинах на севере. Ветер выл так, словно ему было больно. Ветви деревьев колотили по крыше. Уже несколько недель Аларон не видел ни одной живой души, кроме Гретхен. Впрочем, его это устраивало, ведь так он мог сконцентрироваться на ялике. Они решили починить его здесь, где Аларону не придется опасаться, что кто-нибудь сможет почувствовать его гнозис. Юноша работал и по дому, ремонтируя разрушенное яликом и устраняя ущерб, причиненный зимними холодами.

А еще он читал книги по теории воздухоплавания. Все оказалось не так просто, как он думал.

«Возможно, если бы ты прочел их заранее, мы бы не упали», – заметила Цим перед отъездом.

«Но люди учатся летать совсем не так», – попытался объяснить он.

Ему таки удалось избавиться от своей изматывающей депрессии, как от балласта во время шторма. То, что у него появились занятие и цель, разумеется, сыграло свою роль, однако Аларон понял, что важнее всего была компания: люди, с которыми можно было делиться своими мыслями, вместе работать и смеяться, сочувствовать друг другу. Ему было достаточно даже дружеской беседы с Гретхен за чашкой чая с медовыми пирогами.

Янтарный амулет Аларон использовал с осторожностью и лишь тогда, когда это было необходимо. Повсюду тренировались легионы. Люди и снаряжение стекались в столицу. Все готовились к великому маршу к Понту. Когда шесть норосских легионов выдвинутся туда, он будет в числе очень немногих молодых людей, оставшихся дома. Но что бы ни ожидало их всех впереди, сейчас Аларон ощущал необъяснимое удовлетворение от работы с яликом и осторожно раздувал огонек маленького костерка, который ему удалось разжечь на пепелище своей жизни.

Весенние дожди уже начались, так что в тот день шансов проверить, насколько качественно он отремонтировал судно, у Аларона не было. Положив руки на корпус и закрыв глаза, юноша начал осторожно подкармливать ялик, нежно вдыхая в дерево свою энергию. Если бы он приоткрыл глаза, то увидел бы, что доски начали мягко поблескивать в полумраке мастерской.

Внезапно Аларон напрягся, почувствовав, что по корпусу прокатилась небольшая волна воздушного гнозиса, приветствуя его. Открыв глаза, юноша начал на ощупь искать молоток. В комнате послышалось движение. Аларон замер. Его сердце бешено заколотилось.

По другую сторону верстака стоял старик, глядя на свои руки, которым касался противоположной части корпуса. Несмотря на свой рост, он был согбенным, а его седые волосы – спутанными. Из косматой бороды гостя торчали соломинки, а его взгляд блуждал где-то далеко. Он выглядел так, словно его тащили через кусты. Его одеяние, при ближайшем рассмотрении оказавшееся ночной рубашкой, было испачкано грязью и покрыто пятнами от травы. Старик промок до нитки, как будто долго шел под дождем.

– Кóровы яйца! Кто вы, провались оно все в Хель, такой? – выдохнул Аларон.

Он был скорее удивлен, чем напуган.

Старик съежился.

– Ммнгх! – кашлянул он сдавленно, вздрогнув от звука собственного голоса. – Ммнгх!

Прижав ладонь ко рту, старик упал на колени.

– Сир? Сир? – Схватив конскую попону, Аларон бросился к нему. – Вот, позвольте мне помочь.

Старик взглянул на юношу, и его глаза расширились от ужаса.

– Гггнхх!

Глаза старика закатились, и он упал на землю без чувств.

Аларон позвал на помощь Гретхен.

Северный Лакх, Кеш и Гебусалим, континент Антиопия

Шаввал (октен) 927 – сафар (февро) 928

9–5 месяцев до Лунного Прилива

Повозка въехала в лагерь, а уже несколько секунд спустя молодые люди, подобно шакалам, дрались за небольшие мешки, брошенные с нее солдатами. Некоторые пытались забраться на саму повозку, но, получив в лицо древком копья, падали обратно в бесчувственную проголодавшуюся толпу. Казим сражался столь же яростно, как и остальные. Последний раз он ел два дня назад. Тогда ему досталась всего горсточка давленого нута. Въехав дубинкой по затылку какому-то мальчишке, он забрал его порцию, после чего, пробившись вперед и увернувшись от просвистевшего над головой древка копья, схватил еще три мешочка прямо с повозки. Затем, шатаясь, он побрел прочь, по дороге въехав ногой в живот одному из хищно зыркавших в его сторону дармоглотов.