— Тогда скажи мне, что такое любовь? Ответь конкретно:любовь между мужчиной и женщиной — что это?

—  Желание быть вместе до конца жизни, - робко произнеслаона.

—  В этом есть какая-то обреченность, ты не находишь? —поморщившись, спросил он.

—  Любовь — это когда не замечаешь досадных мелочей и всегдапомнишь, почему ты с этим человеком.

—   Ты говорила, что дружба проверяется обстоятельствами ивременем, - напомнил ей Гарри. — А известен тебе непосредственный ибезошибочный признак любви? Как не спутать это чувство со страстью, с дружбой,с уважением, с простым интересом?

—  Нет, — честно призналась девушка.

—  И как же ты сама будешь ориентироваться?

—    Сердце подскажет, - пробормотала Джина.

—  О, на сердце рассчитывать не советую, — авторитетнозаявил Гарри. — Оно подскажет, а потом само же и будет мучиться.

—  И что же делать? — растерянно спросила она.

—  Жить! — коротко ответил ей Гарри, попивая кофе.

— Вот поэтому я и еду в Лондон! — резюмировала Джина.

—  Оставь мне свой адрес, бедняжка.

— Дай блокнот.

Гарри прошелся до кабинета и вернулся с блокнотом и ручкой.

—   С виновником своего отъезда ты уже попрощалась? -поинтересовался он, когда Джина принялась записывать адрес. - Не забудь телефонзаписать.

—  У тебя есть номер моего мобильного, — отозвалась она.

— Да, верно... Так что с тем парнем? — напомнил он ей свойвопрос.

Джина подняла на него блестящие глаза и тотчас опустила.

—  Беспокойно мне что-то за тебя, Джина, — проговорил Гарри.— Лондон не лечит разбитые сердца. Ты должна это понимать. А усугубить больможет. Такой резкий скачок из тихой провинции в средоточие жизни...

—  Гарри, я взрослый человек. Мне тридцать два года. Это уподростка может снести крышу от таких перемен. Не у меня, — возразила Джина,посмотрев на свои новые часики.

—  Я понял... Ты намекаешь на то, что тебе давно пора бытьдома, — сказал он, принимая у нее из рук блокнот.

— Я собиралась вызвать такси, — смущенно проговорила женщина.

—  Да, я помню, ты говорила, — невзначай заметил он иулыбнулся.

Джина испытывала странную неловкость.

—  Хотя я вполне мог бы подбросить тебя, - предложил Гарри,помедлив.

—  Мы оба немало выпили, — напомнила ему гостья.

— Да что там. Всего лишь легкое вино.

Джина ощущала тяжесть насыщения и как-то вдруг накатившуюусталость. Без лишних обсуждений она приняла его предложение.

Гарри вывел из гаража свой спортивный автомобиль и усадил внего гостью.

Они выехали на освещенную фонарями дорогу. Преодолели несколькоповоротов. Ничто не предвещало неожиданности, как вдруг до их слуха донессяотчаянный писк. Странные, необъяснимые звуки заставили обоих насторожиться.Гарри припарковался на обочине и заглушил двигатель.

Быстро сообразив, откуда доносятся звуки, оба выбрались измашины. Недалеко от обочины в высокой весенней травке они склонились, чтобыполучше разглядеть в скупых сумерках содержимое большой картонной коробки,которая оказалась полнехонька слепыми беспомощными щенками.

Поблизости никого не было, даже домов.

Видимо, кто-то решил избавиться от обременительногоприплода, предав щеняток на волю случая.

—   Что делать? — озабоченно спросила Джина.

— Делать нечего, - отозвался Гарри и наклонился за коробкой.— Воняют, — объявил он.

—  Ты хочешь их взять? — удивилась девушка.

—  А какой у нас выбор? — пожал плечами бывший коллега. — Дозавтра побудут у меня, а утром свезу в приют... Вряд ли миссис Ротманобрадуется такому прибавлению, но не оставлять же их здесь. Наверняка околеют,— рассудил Гарри.

— Они миленькие, — сказала Джина, вглядываясь в силуэтыкопошащихся малюток.

—  Придется вернуться, — предупредил Гарри.

—   Конечно, — согласилась она. — Они, наверное, голодны.Только послушай, как пищат.

— В холодильнике есть молоко. И коробка эта им не годится.Они в нее еле умещаются.

Гарри вернулся в гараж, поставил машину, взял коробку сподкидышами из рук Джины, которая умильно любовалась на пузатеньких слепышей.

В гостиной Гарри оставил Джину с их неожиданной находкой иотправился на поиски просторной коробки, но прежде заглянул в холодильник,достал молока...

—  Воняют, — брезгливо повторил он, когда вернулся.

—  Они еще и писают постоянно, — посетовала Джина. — На моихглазах уже двое справили

нужду. Как они тут без мамы, некормленые, нелизаные?

—   Ничего, — твердо проговорил Гарри. — Незачем их держатьв гостиной. Отнесем в хозяйственную комнату. Пусть там воняют. Хотя миссисРотман и это не одобрит. Но делать нечего... Так, Джина, дело серьезное.Разместим их в маленьком вольере, оботрем, накормим, и ты оставайся здесьночевать. А утром мы их пристроим.

—  Ночевать? Здесь?

 -Ну да.

— Нет, не могу, — отказалась она.

— А я не могу остаться без твоей помощи.

—  Почему?

—  Потому что, если ты уедешь, мне придется одному возитьсяс этими заморышами всю ночь. А мне завтра на работу... И мамка из меня таксебе. Я даже не представляю, как кормить такую мелкоту. А у тебя есть хотькакой-то опыт обращения с собаками.

— Да, я теоретически знаю, как вскармливают подкидышей.Теоретически. Мои родители всегда держали собак, - произнесла Джина.

— Вот именно. А для меня это тайна за семью печатями.

— Хорошо, - согласилась она, — я остаюсь...

Ну и денек!

—  В таком случае братве — молочка, а нам - еще кофе, —подвел черту хозяин дома.

—   Кофе, и покрепче, — заказала девушка, беря в руки щеняти разглядывая их одного за другим. — Их всего четверо, но когда они ворочаютсяскопом, кажется, что бесчисленное множество! — заметила она.

—  Я надеюсь, у этих копуш возникнет желание поспать послетого, как мы их покормим, — отозвался Гарри, удаляясь.

—  Конечно же, они поспят. Такие малюточки не могут неспать. Правда? — принялась сюсюкать Джина, опустив подкидышей на пол иусаживаясь возле них.

Вернувшись, Гарри поставил перед Джиной глубокую мискумолока и уселся тут же.

— А по поводу луж... Интересно, бывают подгузники длященков?