— Употребляя некую долю здорового цинизма, так иобстоит, — кивнул Бахметов. — Скажу вам без ложной скромности — явесьма неплохо разбираюсь в предмете… но ни один специалист в электротехнике,как бы сведущ он ни был, не в состоянии восстановить отсутствующие здесьглавные детали конструкции. Такова уж природа изобретательства, один человексовершает то, что другие не в состоянии до поры до времени разгадать… Однимсловом, господа, вам нужен сам изобретатель… или, по крайней мере, полныйчертеж его аппарата. Полный. — Он вновь хлопнул ладонью по папке. —Это никого не удовлетворит. Сам изобретатель или полный чертеж.

— Да что там, — самодовольно ухмыльнулсяСтрахов. — Как это Мефистофель пел в исполнении Шаляпина? Люди гибнут заметалл… А тут и гибнуть не надо, взял себе денежки — и работай. Денег у вас,ротмистр, будет сколько потребуется, хоть лопатой гребите, хе-хе-с. Не устоитнемецкая душа, немчура на деньга падка, ох, падка…

— Насколько мне известно, Штепанек — чех, — сказалБахметов.

— И что? — фыркнул Страхов. — Чехи, небось,из того же теста… Когда перед ним начнешь золото из горсти в пригоршнюпересыпать… А что чех, так даже удобнее, вы ему там, ротмистр, с три коробанаговорите о славянском братстве и всякой такой кулябамбии…

— В самом деле, — старательно сохраняяневозмутимость, сказал Аверьянов. — Эту сторону вопроса вам следуетнепременно учесть, ротмистр, возможно, небесполезно будет играть на этойструне. Если Штепанек из панславистов… В любом случае, средства вам и в самомделе будут отпущены неограниченные, «номерной» счёт уже открыт в одном извенских банков, венская агентура готова будет оказать вам всё возможноесодействие. Готовьтесь выехать в Вену как можно скорее.

— Да прямо нынче вечером! — подскочилСтрахов. — Что кота за хвост тянуть, господа?

Аверьянов мягко вмешался:

— Ближайший экспресс на Вену отправляется только черезсутки. К тому же необходимо подготовить документы, обговорить многие детали…

— Жаль, жаль… — покривился Страхов. — А то быя уже сегодня доложил государю…

— Вы будете иметь возможность это сделать через сутки.

— Экие вы, генштабисты… Семь раз отмерь…

— Служба такая, Виктор Сергеевич, — с тем жевеличайшим терпением ответил Аверьянов. — Вы же сами не хотите, чтобы делозакончилось крахом из-за того, что готовилось в спешке?

— Боже упаси!

— Вот и предоставьте нам действовать со всем возможнымтщанием.

— Ладно, ладно, кто ж спорит… А только чудесно было бгосударю доложить уже сегодня…

— Вы можете доложить, что подходящий человек отыскалсяи готов действовать со всем рвением.

— И то…

— Николай Донатович, — сказал Бестужев, стремясьперевести разговор в более практическое русло. — Вы уверены, что нас никтоне опередил?

— Вот об этом можно говорить со всей уверенностью.Взгляните на дату выдачи патента — всего два месяца назад. Никто и не успелвникнуть. Это не домыслы, мне достоверно известно, что конкуренты наши пока чтоне обозначились на горизонте… и знаете, что самое весёлое? Австрияки упустиливеликолепную возможность.

— Как это?

— Давайте по порядку. Получив патент, Штепанек принялсяизыскивать средства на постройку аппарата. Месяц назад, что самое пикантное, онпосетил Россию и предлагал двум купцам, Садчикову и Фролову, приобрести иприемное, и передающее устройства. Оба — известные мехоторговцы, Штепанек импредлагал с помощью его аппарата передавать изображения мехов из Петербурга вЛондон, на очередной пушной аукцион. Коммерсанты наши отказались — то ли неоценили по дремучести своей преимуществ изобретения, то ли… Дьявол их разберёт.Вполне возможно и не дремучесть они показали, а деловую оборотистость. Вполнеможет оказаться, что в их ремесле одним изображением не ограничишься, нужнокаждую шкурку в руках подержать, на ворс подуть… Аллах их ведает, право, нет нисмысла, ни желания вникать в тонкости мехоторговли. Одним словом, купцыШтепанеку отказали… а в поле зрения наших учреждений он тогда не попал. Ивернулся в Вену. Там ему удалось получить от одного банкира достаточную дляпостройки аппарата сумму. Аппарат, точно известно, создан… но покупателей нанего пока что не нашлось. Банкир действовал по каким-то своим соображениям,которые, как я понимаю, не оправдались — и всякое сотрудничество со Штепанекомон прекратил, не говоря уж о дальнейшей помощи финансами. Штепанек отправился вавстрийское военное министерство — но, опять-таки достоверно известно, получилот ворот поворот. Покупать его аппарат военные отказались.

— Тупость непроходимая, — пробурчалСтрахов. — Одно слово — немчура…

— Сведения у меня самые точные, — продолжалАверьянов. — Детали узнаете на месте, я распорядился, чтобы вам передалина связь агента в военном министерстве. Подведем итоги. Штепанек, насколькоизвестно, находится в роли перезрелой девицы на выданье: никто пока что незасылал сватов. Однако, как я уже упоминал, конкуренты наши зашевелились. Ипотому, Алексей Воинович, вам следует поспешать. Там, в Вене, нанесете визитпрофессору Клейнбергу, это известнейший австрийский электротехник и учительШтепанека. Наши люди уже разработали для вас довольно интересную и убедительную«легенду», которая подозрений никак не вызовет. Даже Никифор Иванович, —он вежливо поклонился в сторону Бахметова, — согласился выехать следом завами в Вену, чтобы при необходимости оказать нужные технические консультации.

— Да вот, представьте себе, — чуть смущённо сказалпрофессор. — Готов участвовать в ваших играх, словно начитавшийся НатаПинкертона гимназист… Очень уж хочется посмотреть полные чертежи, узнать, какон добился воспроизведения цветов, обратного преобразования сигналов…

— Это не игра! — встревоженно вмешалсяСтрахов. — Никак не игра! Высочайшее внимание…

— Ох, простите, я не тот термин употребил… —кротко ответствовал профессор.

— Я думаю, главное мы обговорили, господа? —невозмутимо спросил Аверьянов. — Теперь, с вашего позволения, я бы хотелобсудить с ротмистром наши профессиональные детали. Дело это долгое иневероятно скучное для любого постороннего…

Он глянул на присутствующих так выразительно, что Бахметов,поднявшись первым, сказал:

— Да, разумеется, позвольте откланяться…

Страхов встал с кресла гораздо менее живо, потоптался,потеребил холеную бородку и с видимой неохотой направился к двери вслед запрофессором, бормоча под нос что-то о высочайшей воле и величайшейответственности.

…Когда Бестужев покинул кабинет, Страхов, к его некоторомуудивлению, всё ещё пребывал в коридоре, нетерпеливо переминался с ноги на ногуу высокого аркообразного окна, то уставясь на площадь, то оглядывая проходящих.Завидев Бестужева, он оживился, прямо-таки просиял, бросился к нему и, цепкоухватив за локоть, потащил в сторонку. Громким шепотом, каким обычноизъясняются на сцене мелодраматические злодеи, сообщил: