— Ротмистр, голубчик, душа моя, я на вас чрезвычайнонадеюсь, вы уж не подведите, золотце, из кожи вон вывернитесь…

— Конечно, ваше высокопревосходительство, — сказалБестужев терпеливо.

Он чувствовал себя неловко: проходившие офицеры то и делоукрадкой бросали на беседующих любопытно-иронические взгляды. И Бестужев в своейжандармской форме был здесь, откровенно говоря, инородным телом, и увешанныйрегалиями Страхов на людей понимающих должен был производить впечатлениечуточку комическое…

— Государь лично заинтересован! — Страховзначительно поднял палец. — И великий князь, да будет вам известно… Вы ужне подведите, а за мной дело не станет. Досрочное производство в следующий чинобещаю точно, да и сюда, — он бесцеремонно потыкал пальцем в бестужевскийкитель пониже Владимира, — в два счёта приспособим что-нибудь более значительное,хоть орла белого, хотя святого благоверного князя Александра… А главное,карьерные перспективы перед вами откроются просто-таки ошеломительные. Никакогосравнения с сибиркой глушью, я уж вас заверяю… Не подведите, милый!

— Не подведу, — сказал Бестужев, с грустнойпокорностью судьбе оставаясь на месте.

Спасение объявилось в лице невысокого подполковника саксельбантом Генерального штаба и кавалерийскими, несомненно, усами.Остановившись в шаге от них, он деликатно кашлянул и сказал:

— Алексей Воинович, мне поручено заняться с вамидеталям и…

— Да, конечно, — с превеликим облегчением ответилБестужев. — Извините, ваше высокопревосходительство, мне пора… Вы же самитребовали не допускать промедления…

Фиакр, запряжённый парой лошадок мышастой масти, так иследовал за экипажем Бестужева, неотступно преследовал в предместьях Вены, неотстал, когда они оказались почти в самом центре столицы, разве что дистанциюнесколько сократил, — движение стало не в пример более оживленным, исыщики наверняка опасались поднадзорного упустить. Правда, и на пятки ненаступали — кучер у них, надо полагать, опытен в таких делах, как «извозчики»Охранного отделения…

Слежка Бестужева волновала не особенно: он заранее отдавалсебе отчёт, что с этим придётся, возможно, столкнуться. Неизбежные издержкиремесла, и не более того… И уж никак не следовало ломать голову, кто бы это могбыть — в подобных случаях по скудости информации всё равно не угадаешь…

Он велел Густаву остановиться, сказал, где ждать его черезчас и неторопливо пошёл по Гётештрассе — совершенно беззаботной походочкой,поигрывая тростью с видом праздного гуляки, время от времени бросая взгляд навысокие витрины и уж, безусловно, не обделяя вниманием красивых дам. Как всегдав этот час, «чистой публики» на улице хватало, и Бестужев нисколечко невыделялся из толпы благонамеренных зажиточных венцев.

Разумеется, он не раз находил возможность посмотреть, чтопроисходит у него за спиной — так, чтобы преследователи ничего и незаподозрили. Ну, что же… Те двое, приличные, но ничем не примечательные господасредних лет, двигались следом, соблюдая положенную дистанцию, которую сами себеустановили. Поначалу они прижались довольно близко, но минут через десятьнеспешного фланирования расстояние меж собой и объектом слежки увеличили. Невысокие и не низкие, абсолютно не запоминающиеся, несуетливые, но проворные,одетые под чиновников средней руки или мелких коммерсантов. Примерно черезчетверть часа прогулки Бестужев составил о них точное представление и уверенбыл, что не ошибается. Любителями, дилетантами здесь и не пахло. Их вид,поведение, ухватки неопровержимо свидетельствовали, что эти субъекты прошлихорошую школу, которой располагает лишь государство. Так что за ним топотали филёрынекоей специальной службы, и никак иначе. Вот только, учитывая сложностьситуации, они могут оказаться пусть и «государственными людьми», но никак неподданными императора австрийского и короля венгерского государя Франца-Иосифа…Окажись это так, жить станет чуточку веселее…

Глянув на часы, Бестужев напрягся. Пора было их стряхивать —очень уж близки назначенное время и назначенное место… Если подумать, оннаходился в более выгодном положении, нежели преследователи: превосходно изучилвсе хитрые уловки, с помощью которых избавлялись от слежки господа российскиереволюционеры, далеко не все придумки коих известны в Европах…

Он видел, что преследователи чуточку расслабились. Бестужевих чуточку усыпил размеренным шпациром, тем, что шагал абсолютно беззаботно.Пора было эту ситуацию использовать к своей выгоде.

Демонстративно обернувшись вполоборота к филёрам — так,чтобы выглядело естественно, — он вновь извлек из жилетного кармана своизолотые «Перрель и сыновья», щёлкнул крышкой. Картинно хлопнул себя по лбу, иего движения моментально приобрели суетливость. Бестужев подбежал к краютротуара, завертел головой так, что всякому было ясно: вспомнивший о неотложныхделах господин бросился высматривать свободный фиакр. И не увидел такового.Вскоре Бестужев откровенно заметался на месте. Два неприметных господина, как иследовало ожидать, тоже остановились у стены здания, якобы поглощенные чиннойбеседой. Самое время…

Тщательно рассчитав свои перемещения, Бестужев неожиданносделал четыре быстрых шага, так, что теперь его от филёров надёжно заслониладородная немка в сером платье с кружевами, шествовавшая с большим достоинством.Не пускаясь бегом, но тем не менее производя впечатление ужасно спешащегочеловека, он выписал среди прохожих точно рассчитанный зигзаг, в конце концовперебежал дорогу прямо перед радиатором негодующе рявкнувшего клаксоном чёрногоавтомобиля — и машина окончательно скрыла его от филёров. Не теряя времени,свернул за угол, на Опернринг — мимо памятника Гёте, вдоль величественногофасада Академии художеств. Прибавил шагу, уже почти бежал: возле Академииобреталось немало разного эксцентричного народа, и внимания он не привлек нималейшего. Свернул в аллею, под раскидистые кроны каштанов, занял позицию уодного из крайних деревьев — можно сказать, на опушке.

Через несколько минут он имел удовольствие лицезреть обоихсвоих преследователей, которые, не заботясь уже о респектабельности, трусцойрысили по улице. Вот только след они потеряли безнадёжно — не задерживаясь, нерыская, пробежали в другую сторону, к площади Альбертплац, где должны былиокончательно растеряться в тамошнем многолюдстве…

Бестужев добросовестно выждал ещё несколько минут — но егопреследователи так более и не показались. Увязли — оживленнейший кварталХофбург, Музейный квартал, несколько парков… Не зря говорится, что упреследователей одна дорога, а у беглеца — тысячи…

Предосторожности ради, не торопясь торжествовать победу, ондвинулся по Опернштрассе, со всеми предосторожностями свернул наЭлизабетштрассе, по центральной аллее пересек парк Шиллера, и только оказавшисьна Нибелунгенштрассе, почувствовал себя в полной безопасности, избавленным отслежки.

Не теряя времени, направился к зданию «Сецессиона»,построенному лет десять назад для демонстрации работ художников этого движения.