— Вы собираетесь посетить Большие Эмпиреи? —осторожно спросил консул.

— Как раз по этому поводу мы и пришли к вам,сэр, — сказал Рикошетников. — «Алеша Попович» будет все летоисследовать шельф в районе архипелага и знаменитую впадину Яу. Мы хотели быполучить согласие вашего правительства на заходы в ваши порты и гавани.

— На вашем судне есть футбольная команда? — быстроспросил консул:

— Что-о? Футбольная команда? Да, разумеется, у нас естьфутбольная команда…

— Тогда все в порядке. Футбол — это главная страстьнашей республики и президента. Вы получите право захода во все гавани БольшихЭмпиреев.

— И Карбункла, — добавил Рикошетников.

— Во все гавани и порты Больших Эмпиреев, —повторил консул.

— Ну, конечно, и Карбункла? — весело спросилРикошетников.

Мимолетная тучка проскользнула по лицу Старжена Фица.

— На Карбункле не играют в футбол, — сухо сказалон.

Рикошетников не обратил внимания на странный тон, каким былисказаны эти слова, извлек из своего портфеля судовые бумаги и приступил кобсуждению формальностей.

«Почему же на Карбункле не играют в футбол? — подумалГеннадий. — И почему консул помрачнел, когда сказал об этом?»

— Ну все в порядке, — сказал Рикошетников,закрывая свой портфель.

— Наконец-то можно снять проклятый мундир! —воскликнул Старжен Фиц. — Надеваю я его, господа, не чаще одного раза вдесять лет, но все-таки терпеть не могу. Что вам приготовить, господа?Итальянскую пиццу, швейцарскую фондю, аргентинское асадо, индийский керри-райсили, может быть, русский борщ?

— Что вы хотите этим сказать? — воскликнулГеннадий.

Он побагровел и вытянулся как струнка.

— Просто повеяло воспоминаниями детства, —затараторил вдруг по-русски Старжен Фиц, — Как вы вошли, господа, таксразу пахнуло нашим русским привольем, березовым соком, борщом… Ведь я,господа, родился в Санкт-Петербурге и покинул его шестьдесят лет назад в вашемвозрасте, милостивый государь, — Он почтительно поклонилсяГеннадию. — Судьба мотала меня по всему миру, господа, но об этом небудем. Единственная страна, где мне не довелось побывать, — это РеспубликаБольшие Эмпиреи и Карбункл… Всего доброго, господа, всего доброго, но преждепрошу оплатить счет. Ваш ужин, господа, стоил три тысячи иен, игра на скрипкечетыреста пятьдесят иен, демонстрация приемов бокса и дзю-до пятнадцать иен.Извините, господа, я бы не взял с вас денег, но мое правительство не платит мнежалованье уже двадцать четыре года. Приходится изворачиваться, господа.Старость — не радость… Прежде старый Старжен Фиц зарабатывал на велогонках,сейчас соль в коленных суставах, господа…

Консул, видимо, мог бы так болтать еще очень долго, номоряки направились к выходу. Старжен Фиц проводил их до дверей, всучил надорогу чикагский галстук, кактус, раковину и банку с сороконожкой за 127 иен.

— Ах, господа, — тараторил он уже в дверях, —говорят, что страна, которую я здесь представляю, земной рай! Хочу вам датьпоследний полезный совет, господа. Обязательно постарайтесь в Оук-портепознакомиться с мадам Накамура-Бранчевской. Недавно эта леди посетила Токио» истарый Старжен Фиц был просто очарован…

— Чем же знаменита эта дама? — усмехнулсяРикошетников. Чудак консул успел уже порядком надоесть ему.

— Ах, это просто совершенство! Убедительно советую неизбегать приятнейшего знакомства с этой богатой импозантной и попросту красивойженщиной.

— Я никогда не чурался импозантных, а тем болеекрасивых дам, — улыбнулся капитан.

— Это похвально, это похвально, это похвально… —Консул оцепенел с широкой бессмысленной улыбкой на устах.

По дороге к порту Геннадий и капитан во всех подробностяхвспоминали визит к «генеральному консулу» и весело хохотали.

В районе Гиндзы их «бентли» попал в автомобильную пробку.Джазовые обвалы из окон баров, крики зазывал и уличных торговцев, полицейскиесвистки и сирены, клаксоны автомобилей чуть не оглушили их. В небе, освещенныйскрещенными лучами, поворачивался рекламный автомобиль, ниже то хмурилась, торасплывалась в улыбке гигантская неоновая рожа, все кричало, мелькало,подмаргивало. Световая газета на крыше «Асахи» вещала:

Сегодня в Токио убито 15, ранено 307!

Битлы заявили протест министерству внутренних дел Англии!

Советы продолжают штурм космоса!

Заявление генерала Зиапа! Экс-шахиня Сорейя принялаприглашение киностудии «МГМ»! Исчезновение панамского сухогруза в ста милях отГонконга!

Потеряна связь с яхтой шейха Абу-Даби, стоимость которойоценивается в 15 миллионов… Самолет таиландских ВВС засек неизвестные торпедныекатера! Новые пираты?

в которой слышится пение кота и тявканье «Ржавой акулы»

Стоял полный штиль. Вот уже неделю плавучий институт видеальных условиях исследовал семикилометровую впадину Яу. Ничто не мешалоученым опускать дночерпал-ки и тралы, запускать радиозонды. Корабль медленнодвигался, прокладывая новый промерный галс. Эхолоты прощупывали глубину. Напалубах «Алеши Поповича» царила веселая суета. Казалось, что это кусокчерноморского пляжа: все ученые и моряки были в плавках и темных очках.

Неподвижный океан горел с яркостью вольтовой дуги. Иногда вслепящем мареве трепещущими пятнами пролетали стайки летучих рыб.

Геннадий никак не мог свыкнуться с мыслью, что под днищем ихсудна такая гигантская толща воды — семнадцать с половиной кругов стадионаимени Кирова, четырнадцать останкинских телебашен! Подолгу он стоял, опершисьна планшир, глядя, как из темноты в прозрачные слои выплывают акулы. Этимерзкие твари постоянно кружили вокруг судна и испарялись только тогда, когдапоявлялись быстроглазые, иронически улыбающиеся дельфины-афалины.

— Почему же все-таки целая стая акул боитсяодного-единственного дельфина? — спрашивал Гена своего непосредственногоруководителя доктора биологических наук Верестищева.

— Дельфин отважен, а акула трус, — отвечал СамсонАлександрович. — Акула, Гена, это своего рода морской фашист.

— Вы думаете, что фашизм труслив? — пытливоспрашивал мальчик. — Но ведь он всегда нападает первым…