Здесь, вообще, есть дамская комната?

– Вообще-то она не предусмотрена, – смутился учёный. – То есть, имеются решётки в полу, ведущие к коллекторам… Но, разумеется, это приемлемо только для дикарей. И теперь я в затруднении…

Туэдес-Ми страдальчески закатила глаза.

– Мне уже всё равно, что приемлемо, что нет, – прошептала она умирающим голосом. – Мне ужасно плохо. Тошнит. Мне нужно срочно…

– Да зайди ты за ближайший поворот туннеля, – потеряла терпение Бэаэт, – и не разводи нытьё. Живее! Идти можешь?

– Мне так неудобно! – стонала Туэдес, тяжело вылезая из модуля. – Но я мигом…

Держась за стену, она кое-как доковыляла до поворота туннеля. Завернув за поворот, она постаралась заглушить радость: буквально через пару метров узкий коридор вёл вниз. Даже какое-то освещение мерцало вдали. Как раз то, что надо! Главное, чтобы Муари-Ю не уловил исходящих от неё эмоций. Глянув в галогракарту в переговорнике, Туэдес-Ми, шатаясь от боли, стала спускаться по узкому наклонному корридору. Судя по галогракарте, по этому коридору можно было изрядно срезать путь до заветного модуля с капсулами Ментального вируса. Теперь для неё главным было уйти от преследования, не потерять сознание от боли, созвать помощников и как можно быстрее захватить побольше капсул, опередив Сиуманса-Э и Муари-Ю.

Она спешила, как могла. Вот только камень под ногой оказался ненадёжным. Едва Туэдес-Ми ступила на него, камень заскользил вниз по крутому склону коридора. Туэдес упала на раненное плечо. От боли она всё-таки потеряла сознание. Сколько лежала она в колкой пыли, приходя в себя, не известно. Может, миг, а может, очень долго. Очнувшись, Туэдес собрала всю силу воли, чтобы подняться, держась за стену. Великая миссия погибала, необходимо было спешить, забыв про слабость и боль.

– Большие! – шептала она по дороге. – Великие Силы Природы! Если вы только способны хоть как-то, хоть чуть воспринять мой зов – помогите! Помогите спасти порядок в мире…

Туэдес-Ми, конечно, не верила, что тем, кого называли Большими, есть до неё хоть какое-то дело. Но Силы Природы, законы мироздания присутствуют везде. Везде. И в ней самой, и даже в этих проклятых вырожденцах. А посему, кто знает… В критические моменты человеку (неважно, какого вида) свойственно на что-то надеяться, во что-то верить.

Туэдес-Ми бежала из последних сил, уже не думая ни о Киюсе-У, ни об их неродившихся детях, ни о боли – ни о чём. Кроме предсказанной Иерархическим Кодексом великой миссии очищения её древней цивилизации от скверны вырождения.

Глава 29

Серые туннели тянулись, разветвлялись, пересекались, опять разветвлялись, и так без конца, без конца, без конца. Восприятие Киюса-У неслось по ним, не понимая, куда, зачем и что вообще произошло. Осколок разваливающегося сознания оценил всё это, как беспокойный сон. Но проснуться было невозможно, и бесконечные серые туннели не кончались. Кто он? Откуда он? Как он сюда попал?

Буквально только что Киюс-У был дома, на платформе Ор. Мирно играл у себя в детской… и вдруг эти туннели! Внимание устремилось в прошлое, и всё встало на свои места: туннели сменились уютной светлой комнатой. Наверно, эти туннели просто снились в дурном сне и сейчас вдруг вспомнились. За овальным окном белая листва сада тянется к искусственным солнцам. На розовой траве – кружевные тени листвы. В сверкающих брызгах фонтана порхают на ярко оперённых крылышках крохотные ящеры. Маленький Ки на антигравитационном коврике сосредоточенно запускает игрушечный спутник на орбиту игрушечной планеты. Папа в отъезде по своим взрослым делам. Мама почему-то переселилась на другую платформу, но часто навещает его, балуя подарками. Хорошо, что Ки сегодня дома, а не в группе надоедливых сверстников. Он любит играть один. Няня, она же бывшая кормилица, в своё время отловленная для него на Тхелле, ласково зовёт кушать. Бедной женщине тяжело даётся благородный древний язык, и она часто лопочет на своём диком наречии. Ки научился неплохо понимать её даже без переводчика. Няня подхватывает его на руки, прижимая к своей большой мягкой груди. Маленькому Ки всегда нравились эти моменты. Он обнимает её за шею, шепчет: "Ты самая лучшая няня, никому тебя не отдам!". Ему нравилось, как няня поёт на своём языке, укладывая его спать, и целует в лоб. Ки знает, что у няни есть тайна: когда выключаются искусственные солнца, и все засыпают, няня преображается. С её лица сходит всегдашняя улыбка, и няня горько плачет ночи напролёт. Никому и никогда не рассказывал Ки об этом.

…Холодный поток времени подхватил маленького Ки, и няня сделалась прошлым. Изменилось настояшее. Няня исчезла. Её место занял стандартный помощник, услужливый, исполнительный, но какой-то бездушный. Почему?! Ах, ну да, ведь однажды её тайну обнаружил отец, после этого няня и исчезла. На все настойчивые требования Киюса вернуть её, отец лишь пожимал плечами:

– Ты должен знать, сынок, что существа, подобные, твоей бывшей няне, находятся на более низкой ступени эволюции. По сравнению с нами они, можно сказать, вещи. Если в работе какой-то вещи происходят отклонения, её просто надо выбросить и заменить новой. Тем более, ты уже большой мальчик, и няня тебе не нужна. Вместо неё давно пора завести толкового помощника.

Рассудив, что папа не может быть неправ, Ки усвоил этот урок. Но странное чувство, будто что-то сломалось внутри, долго не покидало его. Это странное чувство втянулось в бесконечные серые туннели, в потоки времени, по которым катилась жизнь со своими событиями, большими и малыми, важными и нет.

Островок памяти превратился в аудиторию. Шёл первый период учёбы. Чувствуя себя крайне несчастным, Киюс-У решал пример на своём ученическом экране. Иероглифы чисел ярко алели, и это красноречиво говорило, что решение не верно. И как бы Ки не переделывал пример – они продолжали алеть. Это сулило плохую оценку и неприятный разговор с отцом. Киюс никогда не любил точные науки – ему гораздо интереснее были история, антропология, социология. А вот на другом конце аудитории сидят две подружки: Бэаэт и Туэдес. У Туэдес всегда легко получается любой пример, любая формула, любое уравнение, и она всегда даёт списать всем, сидящим рядом. Ки сидит далеко, а зря. Надо бы пересесть к ним поближе. И не только ради списывания. Бэаэт – она такая забавная, её волосы обычно собраны в три, а то и в четыре весёлых хвостика, скреплённых маленькими шариками, постоянно меняющими цвет, и вспыхивающими звёздочками. Ни у кого не было такой необычной причёски, пока ей не стали подражать все девочки. Все, кроме Туэдес. Та новшество не восприняла, подчёркивая, что имеет собственное мнение. Обе