всех, судорожно сжимая в руке костяную фигурку девочки-воина Кууни. Плечо оттягивал полный колчан арбалетных болтов, тяжёлый для неё даже при слабой гравитации. Арбалет бился о спину. Ноги вихлялись в широкой обуви, совмещённой с комбинезоном. Но хуже всего было то, что туннель сужался, готовясь раздавить её и бегущих впереди. Линн понимала, что это приступ дереализации, вызванный её состоянием. Но, несмотря на это понимание, туннель всё равно продолжал сужаться. Гасли ламы, или просто мерк свет в глазах. Глотая слёзы, Линн старалась не отстать: после всего пережитого остаться одной в тёмном туннеле казалось теперь самым страшным из всего, что может случится с человеком. Невообразимо страшно было обернуться и увидеть сзади подступающую темноту. Но ещё страшнее было бы увидеть там неведомо, кого… Но даже при этом Линн не могла воздержатся от нытья и самогрызения.

– Это я во всём виновата. Если бы я не отошла на минуточку, потерпела бы, то тогда бы я не наткнулась на всю эту жуть. И тогда бедный Тамму не прибежал бы на мой крик. А он прибежал, чтоб меня защитить. Если бы не это, он бы был жив. Был бы сейчас с нами. Никогда себе не прощу… Мы бы уже спускались на пятый уровень, и там бы нас уже ждали. А теперь… Но ведь я же чувствовала, чувствовала чью-то смерть. Я была уверена, что это моя смерть. И лучше б так и было! Но смерть оказалась не моя, а бедного Тамму! Это всё из-за меня!

Чуть впереди, тяжело дыша, спешила Мэг. Ей, далёкой от спорта женщине средних лет, бежать такую дистанцию было очень тяжело. Но ещё тяжелее было выносить нытьё Линн.

– Ты бы заткнулась, наконец! Сколько можно гундосить одно и то же! Надоело – сил нет!

– Что ты от меня хочешь, Мэг, я – больной человек! – Линн сразу перешла к повышенным тонам. – У меня эндогенная депрессия, а нытьё – один из симптомов.

Станислав, обернувшись, сказал очень серьёзно:

– Послушайте, обе пани, здесь нет Кима, чтоб улаживать конфликты и нет нашего Тамму, чтоб ставить голову на место. А потому давайте сосредоточимся на цели нашего пути и прекратим выяснения отношений.

Линн вдруг вспомнила уродцев, направивших на неё неведомое оружие. Убит только один. Остальные где-то здесь. Может, совсем рядом. Значит, ситуация требует серьёзности именно от неё, от единственного оставшегося меткого стрелка. Линн сжала зубы и перестала ныть. Взгляд её стал сосредоточенным и холодным. Но слёзы всё равно непрерывно бежали по её щекам, по татуировке маленькой чёрной слезинки.

Мэг чувствовала, как ярость придаёт ей силы. Никогда прежде она и подумать не могла, что какой-то безграмотный суеверный чукотский шаман будет для неё настолько важен, что она готова бежать, неведомо куда, чтобы отомстить за него.

Станислав Гжельски начал выдыхаться. Перед глазами его стояло застывшее лицо мёртвого шамана. Куда могла ехать парализовавшая его тварь? Линн говорила, что Тамму ранил её гарпуном в плечо. Её спутнику стрела пробила горло. Линн стреляет очень метко, значит, он мёртв. Раненная убийца Тамму поспешит вернуться, откуда прибыла. А прибыла она явно с первого уровня, откуда появляется наблюдательная аппаратура. Вероятней всего, она едет к Спиральному подъёму – он ближе всего. Туда и бежал теперь их маленький отряд, срезая путь по узким, давно разведанным туннелям, боясь не успеть.

Безмолвные серые туннели похожи один на другой. Кто знает, удасться ли догнать и отомстить? Нет ли там, куда они спешат, других подобных тварей? Удасться ли в этом случае остаться в живых? Но решение принято и будь, что будет… Постепенно перед внутренним взором Станислава лицо мёртвого шамана сменилось лицом совсем другим, живым.

Там, за непреодолимой бездной пространства пани Ядвига Гжельска закрашивает раннюю седину в волосах, роняет на кухне слёзы в остывший чай, сидит допоздна перед телевизором, стараясь чем-то отвлечься от уже привычных, бегущих по кругу, мыслей. Больше года она вздрагивает от любого телефонного звонка, от любого стука двери в подъезде. Но молчат розыскные агентства, ничего не могут ответить пани Ядвиге полицейские детектвы, разводят руками гадалки. И сама она не может сказать дочери, куда исчез папа. Неизвестность страшит, но жизнь Ядвиги продолжается, постепенно возвращаясь в свою колею. Вот только теперь похожа эта колея на безысходный серый туннель.

Билли Кинг вдруг спохватился, замедлил бег и, пропустив всех вперёд, оказался возле Линн.

– Девочка моя бедная! Дай понесу твой колчан и арбалет. Как же я раньше не сообразил взять их у тебя?! Тяжело ведь тебе с ними бежать.

Линн благодарно взглянула на Билли, на бегу снимая колчан. Билли закинул его на плечо вместе с арбалетом и подхватил под руки её и Мэг.

– Давайте-ка, девчонки, побыстрей, а то отстанете. А вас опасно одних оставлять: иди знай, какие ещё встретятся сюрпризы.

– Боюсь, не догоним мерзавку… – запыхавшись, проговорила Мэг. – Она ж уехала на чём-то… наподобие Громадины, а мы пешие.

– Вот и я опасаюсь. Вообще-то на первом уровне за Спиральным подъёмом есть ворота, но выглядят они так, будто их не открывали лет пятьсот, не меньше. Там пылищи по щиколотку. Но, надеюсь, гадина где-то по дороге остановится зализать рану.

Бежали долго, и усталость брала своё. Совсем скоро, за поворотом будет Спиральный подъёмом на первый уровень. Свет потолочной лампы почти не достигал поворота туннеля. За поворотом фонарь бегущего впереди Антонио высветил из полумрака куполообразный силуэт. Все мгновенно остановились. Линн вскрикнула:

– Это та штука, на которой они приехали!

Полусфера косо и тяжело опиралась на три опоры, безмолвная, тёмная, с виду пустая.

– Осторожней, может, гадина там затаилась, – предостерёг Станислав. – У неё парализующее оружие, которым она стреляла в беднягу Тамму. А возможно, не только парализующее.

Антонио посветил фонарём, пригляделся повнимательней – никаких признаков жизни. Линн, решительно забрала у Билли арбалет и колчан. Она успокоилась, перестала всхлипывать. Взгляд Линн стал холодным, расчётливым, сосредоточенным взглядом убийцы. В руках мужчин блеснули заточки и пики. Они медленно обходили полусферу, но первой в неё ворвалась Мэг. Глаза её дико блестели. Она была в бешенстве. Забыв про образование и хорошие манеры, она готова была рвать ногтями лицо той, из-за которой остановилось сердце Тамму Ворона. Никогда прежде Маргарет Винтер, одна из научных руководителей фармакологического концерна, не могла бы себе представить, что способна на такое. Но её запал оказался напрасен: внутри никого не оказалось.

Заглянув внутрь, Антонио высветил фонарём полузасохшие синеватые лужи. Чем-то синим было залито сиденье и пол.

– Не исключено, что это кровь, – задумчиво сказал Станислав. – Синяя