Так что давай спать. Завтра день тяжёлый.

Она молча заползла в спальный мешок. Некоторое время я смотрел на угасание неба, а когда стемнело окончательно, лёг, натянул куртку и провалился в сон.

Глава 9. Задержание

Я проснулся от холода и утренней росы, которая намочила торчащие из-под куртки штанины. Кругом стоял негустой туман. Воздух пахнул, как душевая в бассейне: к влаге словно примешивался запах хлора.

Я сел рывком и первым же делом проверил телефон Эдика, который на ночь убирал в рюкзак. Телефон был на месте, но меня поразило, что в рюкзаке как будто кто-то порылся: не хватало как минимум одной бутылки воды. Я бросил взгляд на Кэрол и понял, что её нет.

— Чё-ё-ёрт! — прорычал я. — Кэрол! Эй!

Туман не ответил. Мозаичные скалы отзывались слабым эхом.

Что за идиотка! Думает, уговорит охрану Росатома отпустить её суженого? А ты, Шелехов, тоже дебил: мог бы понять, что эта упрямая овца не отступит. Куда её понесло? Ориентироваться толком не умеет, без еды, без воды… Только и остаётся, что сдаться охране. И что с ней сделает охрана?

Я взялся за телефон, но вдруг понял, что мы, идиоты, не обменялись номерами друг друга: Кэрол ушла с симкой, которую Лис вручил ей в Катаве.

Да плевать! Задержат, пожурят и вернут папке. Нужно выбираться из зоны, а без Кэрол задача только упрощается. Непонятно, зачем она вообще навязалась.

Оставался литр воды, поэтому я сделал лишь пару глотков. В отсутствие Кэрол я мог нормально позавтракать, поэтому съел целую банку тушёнки с сухарями. Я прикинул, что если буду держать хороший темп и нигде не собьюсь, преодолею 25 километров часов за 6–7, а значит, успею выйти до конца светового дня.

Я собрал вещи, ещё раз проверил телефон Эдика, оглядел место ночёвки и двинулся в сторону дороги Кыштым-Касли. Если меня задержит охрана, возьму их на голос и выберусь из зоны ещё быстрее.

Но я не ушёл далеко. Мысли о Кэрол заполонили голову, как назойливая мошкара. Шелехов, мы, русские, своих не бросаем. Помнишь Катав-Ивановск, вечер под звёздами, чуть пьяную Кэрол: что ты ей обещал? Ты обещал защищать её. Этот договор действует до конца вылазки. Никто тебя за язык не тянул. И чёрт его знает, что с ней сделает охрана, пользуясь непроницаемостью зоны. Да она и вряд ли ушла далеко, так что я нагоню её раньше.

Когда я развернулся, меня охватила такая злость, что я стал материться в голос и пообещал, что выскажу этой дурочке всё, когда поймаю. Она хуже подростка!

Поначалу мне сопутствовал успех. Я видел следы Кэрол и даже нашёл брошенный ей фантик конфеты, но вскоре мои следопытческие успехи закончились. Я шёл по большей части наугад, ориентируясь на север.

До железной дороги было не более трёх километров, и там я решил идти по рельсам в сторону Маука. Кэрол, где бы она ни вышла, сделает то же самое, потому что там нет другого пути. Главное, перехватить её раньше, чем она нарвётся на охрану.

Я шёл через лес, собирая на лицо паутины и залипшую в них мошкару. Вскоре мне встретилась вполне проходимую дорога, которая хоть и петляла, но вела в нужном направлении. Я перешёл на лёгкий бег, поражаясь тому, как легко мне дышится, и лишь потом сообразил, что забыл надеть маску.

В маске силы сразу поубавились, тем более она стала влажной и тяжёлой, а лямки натирали за ушами. Утро становилось облачным и душным.

К железной дороге я вышел часа через полтора со свинцовыми ногами и опоясанной болью спиной, рывком забрался на насыпь и огляделся. Дорога здесь тоже не имела электрификация и плохо просматривалась из-за затяжного поворота. Я пошёл на запад: интуиция подсказывала, что Кэрол выйдет к насыпи где-то там, и лучше бы это случилось на прямом участке с хорошей видимостью.

Вскоре дорога действительно распрямилась, но я никого не видел. Вскоре снова начались плавные изгибы, Кэрол не появлялась, кругом было тихо и однообразно: я даже усомнился, иду ли я вообще. Шагать по шпалам легче, чем продираться по лесу, но именно здесь расстояния казались бесконечными.

За очередным поворотом начинался длинный прямик, и внезапно я увидел те самые ангары, что снимал Эдик. Последние сомнения рассеялись: ролик был настоящим.

Я спустился по насыпи и пошёл под её прикрытием. Ближе к платформе я снова поднялся к рельсам и огляделся. Территория вокруг ангаров была пуста, и грузовика, который снимал Эдик, я не увидел.

У самой платформы я снова взобрался на насыпь. Теперь во мне боролись два чувства: желание поскорее пройти это место или же заглянуть внутрь ангаров. Несколько минут я оглядывался: признаков движение не было. Не успев всё как следует обдумать, я побежал к воротам, ориентируясь так, словно уже был здесь — появился даже эффект дежавю. Я ворвался в ближайший ангар, и когда глаза привыкли к полумраку, увидел огромное пустое помещение с бетонным полом. Никаких бочек здесь не было.

У меня не оставалось времени обдумать это обстоятельство, поэтому я выскочил из ангара и хотел бежать к насыпи, когда позади меня раздался резкий голос:

— Эй! Ну-ка стой!

Я оглянулся и увидел мужика в камуфляжной форме, пожилого, но проворного. Он быстро шёл ко мне со стороны бытовки в дальнем углу площадки. Рука его лежала на кобуре. Я остановился, развернулся к нему и посмотрел равнодушно. Такие типы, как псы, чуют любую слабость.

— Ну-ка! — зарычал. — Ты чего тут лазишь? Кто такой?

Он расстегнул кобуру и стоял, оттопырив локоть. Я усмехнулся:

— Отец, ты вестернов насмотрелся? Разберись сначала, а потом за ствол хватайся.

Я аккуратно подцепил лямки рюкзака, опустил его на землю и достал чезаровское удостоверение. Мужик тревожно наблюдал за мной. Я сунул корочки ему в нос:

— Ясно, кто я такой?

Он долго всматривался в удостоверение, потом хмуро буркнул:

— Ясно-то ясно. Только пропуск всё равно нужен. Так-то ваши не имеют права тут просто так ходить.

— Не имеют! — ядовито усмехнулся я. — А почему